На страже тишины и спокойствия: из истории внутренних войск России (1811 – 1917 гг.)

использования полиции заметно расширялась, она даже наделялась не свойственными ей функциями, но затем круг действий ее сузился. С созданием других охранительных учреждений часть функций полиции переходит к ним. А вообще некоторое дублирование подобных учреждений друг друга, что рождало выгодное для центральной власти соперничество их, было характерным явлением в девятнадцатом столетии и в еще большей степени проявилось в дальнейшем.

Каким же образом на все эти процессы реагировала правовая наука? В области юриспруденции выделяется самостоятельная отрасль – полицейское право. В России оно получило большое развитие. Эта наука не только изучала и обобщала исторический опыт развития полицейских учреждений, но и оказывала определенное влияние на жизнь общества, особенно если она несла в себе передовые, демократические взгляды, способствовала привитию правовой культуры населению. В большинстве книг полицейские учреждения рассматривались как необходимый атрибут монархии. В 1824 г. появился труд Гуляева «Основы городской и земской полиции». В 1840 г. вышла книга Рождественского «Основания государственного благоустройства с применением к российским законам».

Особенно следует отметить труд известного правоведа, ректора Петербургского императорского университета профессора И.Е. Андреевского «Полицейское право», в 2-х томах (СПб., 1874, 1876). В первом томе излагается история полиции и основы полицейского права, рассматриваются различные философские учения о государстве, в том числе воззрения К. Маркса. Здесь же рассказывается о структуре и строительстве полицейских и жандармских учреждений в России XIX в. (до 1876 г.). Второй том посвящен всему комплексу вопросов и проблем, составляющих содержание понятия полиции благосостояния. Речь идет о мерах нравственного воспитания и развития, надзора за воспитанием малолетних, содействии религиозному, эстетическому, умственному образованию народа, обеспечению условий материального благосостояния (в том числе развитию промышленности, торговли и транспорта). Труды И.Е. Андреевского на долгие годы определили направление развития науки полицейского права.

Дальнейшее развитие эта наука получила в трудах другого известного специалиста в этой области профессора В.М. Гессена. В концентрированном виде разработки автора вошли в его лекции, изданные на средства студентов Петербургского университета (Гессен. Лекции по полицейскому праву. 1907 – 1908). Во введении автор пишет о науке управления, которая усложняется по мере монополизации публично- правовой власти государством. Задачи полиции зависят от степени развития общества. В XVIII в. регламентация жизни не знала границ. В регламенте Главному магистрату 1721 г. было сказано: «Полиция непорядочное и непотребное житие отгоняет и принуждает каждого к трудам и честному промыслу, чтить добрых домостроителей, тщательных и добрых служителей, приносить довольно во всем потребном к жизни человеческой, запрещает излишество в деловых расходах и все явные прегрешения, воспитывает юношей в целомудренной чистоте и честностной науке, вкратце же, – над всем сим полиция есть душа гражданственности и всех добрых порядков и фундаментальных подпор человеческой безопасности и удобства». По уставу благочиния полиция обязана была наблюдать за исполнением правил добронравия, за тем, например, чтобы жена любила мужа, а муж заботился о жене. В XIX в., считает автор, наступила новая эпоха, знаменуемая появлением индивидуалистических учений. По мнению западных ученых задача правового государства – охрана и защита существующего правового порядка («Свобода наступает там, где кончается вмешательство государства»).

Автор отстаивает самостоятельность науки полицейского (административного) права, регулирующей правоотношения государства с управляемым населением. В книге подробно рассматриваются виды и проявления полицейской власти (непосредственное принуждение, репрессивно-принудительные меры, превентивные или предупредительные меры), четыре вида надзора (как добавление к наказанию, как мера пресечения с целью предотвращения отклонения от следствия и суда, гласный и негласный надзор), арест. Особое внимание уделяется вопросу о применении оружия. Гессен различает в соответствии с российским законодательством две формы вооруженного принуждения: 1) употребление оружия полицейскими и жандармскими чинами и 2) призыв для этой цели войсковых сил.

Применение оружия регламентировалось законом от 10 октября 1849 г. Это разрешалось делать в случаях: вооруженного нападения и даже невооруженного, если иными средствами защита невозможна; для обороны от нападения, угрожающего жизни, здоровью других лиц или их неприкосновенности; для задержания арестантов, совершивших побег, или преступника, сопротивляющегося задержанию. Оружие применяется только после троекратного громогласного предупреждения и только в случае неизбежной необходимости, когда другими способами невозможно прекратить беспорядки. Без предупреждения дозволялось пустить в ход оружие при нападении на команду или необходимости быстрых действий с целью спасения подвергнувшихся нападению других лиц. Отдельно рассматривается вопрос о призыве войск для содействия гражданским властям в прекращении беспорядков.

Подобные действия предусматривались законом от 3 октября 1877 г. и принятыми в разгар революционных событий новыми правилами законом от 7 февраля 1906 г. Последний автор критикует как продукт пережитой страной смутной эпохи, отражающей «те уродливые настроения, которые, понятным образом, были созданы этой эпохой». И хотя этот закон подробно расписывает все случаи, когда вызываются войска, порядок письменного оформления этого вызова, но примечание к ст. 30 фактически освобождало начальство от всякой предосторожности при применении оружия, санкционируя беспощадную расправу: «Для предупреждения неповинующейся толпы ни стрельба вверх, ни стрельба холостыми патронами не должны быть допускаемы». Конечно, это таило в себе опасность произвола и лишнего кровопролития. Правом вызова войск обладали: сенаторы (во время производства ревизии), начальники полиции в городах и уездах, начальники железнодорожных полицейских управлений и их отделений, генерал-губернаторы, губернаторы, градоначальники, начальники важнейших мест заключения, перечисленных в самом законе (ст. 6). Начальники полицейских и жандармских учреждений, а также мест заключений могут вызывать войска только с согласия губернатора или градоначальника. Автор указывает на существенное отличие нового закона от предыдущего, заключающееся в том, что закон от 7 февраля 1906 г. предоставляет право воинскому начальнику определять момент применения оружия, не ожидая полномочий от гражданских властей в случаях: нападения толпы или арестантов на войска, сопротивления задержанию лиц, подлежащих аресту, насилий, разрушения имущества, поджогов или убийств. Против оскорбляющей войска словами толпы оружие разрешалось применять после троекратного предупреждения. Основная тенденция нового закона, по мнению автора, направлена на то, чтобы «увеличить энергию вооруженного принуждения путем более широкой инициативы и более свободной самодеятельности вооруженной силы», объясняя это «исключительными условиями исторического момента – чувством ненависти и страха» (с. 96, 97). Не менее важны рассуждения и комментарии автора к вопросу о мерах чрезвычайной охраны и предоставления чрезвычайных полномочий, создании специальных органов, наделенных особыми правами в исключительных ситуациях. Анализируя и сопоставляя законы о борьбе с крамолой, автор видит в них отражение трагедии российской государственной и общественной жизни. «Будущий историк, – пишет он, – если он захочет объективно разобраться в бесконечно сложных событиях пережитой нами эпохи, если он захочет понять ту непримиримую ненависть, то безумное ожесточение масс, на почве которых создалась анархия кровавого террора, – этот историк, разумеется, вспомнит, что то поколение, на дела которого выпала тяжелая историческая задача обновления государственного уклада России, является больным, политическии и морально развращенным поколением, – поколением, которое не видело иного государственного порядка, кроме порядка чрезвычайных, исключительных по своей жестокости полицейских мер и лишь по книгам знает об общих законах Российской Империи...» (с. 122, 123).

Значит, по мнению автора, все беды – от больного поколения. Это сказано было в начале минувшего столетия, и сегодня эти слова звучат почти фатально. Но ведь это слишком легкое объяснение. Почему возникает конфликт между государственной властью и бунтующим поколением, в чем корень рождающихся и углубляющихся противоречий, можно ли их разрешить мирными средствами? На эти вопросы ответить гораздо сложнее. Однако наша задача ограничивается в данной работе исследованием эволюции охранительной системы в России, попыткой проанализировать при этом причины и последствия происходивших изменений и, главное, рассказать об истории строительства внутренней и конвойной стражи. Было бы неверно отделять одно от другого, по крайней мере, надо иметь в виду, что полицейские