четырехногими букашками с ромбическим телом длиной сантиметра полтора, серо-коричневыми и с зазубренным жалом между глаз. Одного укуса хватило бы с гарантией, но это было ничего, в отличие от 'оводов', эта модель предназначалась для 'скрытой инфильтрации зданий и уничтожения скрывшейся там боевой силы противника в условиях городского боя', по ровному от них было вполне реально удрать самой легкой трусцой, даже быстрым шагом… вот только он почему-то не мог вскочить, не мог побежать, не мог заставить себя предпринять хоть что-нибудь для собственного спасения, и мог только бессильно наблюдать, как на него накатывается его… ЕГО СМЕРТЬ!!! Вот только букашки что-то не проявляли особенной прыти, тормозили, теряли направление, начинали бесцельно тыкаться в разные стороны, становясь все более вялыми, пока не валились на бок, едва шевеля замирающими лапками… точь-в-точь как совсем недавно это проделал их куда более габаритный 'родитель'.
Он не знал, как оказался на ногах, как будто его воздели не собственные мускулы, а какая-то куда более мощная, чудесная сила, но только он встал без всякого страха, обернувшись туда, куда ушло прорвавшееся воинство. Над полем, в зарослях кустарника, под деревьями по-прежнему тянулись по ветру плотные, липкие дымки, вовсе не торопящиеся таять утренним туманом, и сквозь них виднелись более или менее смутные силуэты автоматов. Движущихся скверными, короткими рывками со все большими перерывами. Ковыляющие, спотыкаясь, боком, наискось, завязающие в высокой траве и опрокинувшиеся, не в силах преодолеть очередной бугорок. А еще те, что уже замерли в неподвижности. Кто-то там, в штабе, допер, и всю эту полимерно-керамическую свору просто потравили катализными ядами, как тараканов - дустом. И тогда он увидел, как к нему, поодиночке и мелкими группами выбираются остатки его воинства. В первую очередь, понятно, - зисмены, которые сориентировались, прямо-таки по статусу, - не то, что первыми, но просто сразу. Их осталось шестеро. Но и кое-кто из мальчиков, мальчиков, которых вредные сержанты все-таки заставили надеть ПХ, тоже уцелел. Пожалуй - несколько десятков все-таки наберется. Но явно меньше сотни. Да вот еще какая закавыка: действуя на катализаторы активного слоя всех ЭХГ, арсин, тетраэтилсвинец, органические соединения сурьмы, кадмия и ртути только не на много хуже блокировали катализаторы белковой природы. Во всяком случае в горле немилосердно жгло, а во рту стоял омерзительный металлический привкус. оторые из кончностей, автомат забывает их опустить, проволакивая на весу несколько шагов, а потом опускае
иц,ак и надо, как будто ничего не случилось:нь, целую вечность, пока вдруг
- Остальное ты знаешь. Чем дело-то кончилось?
- Перебили массу народа, по большей части, как водится, - непричастных. А будь у него граммов двести-триста палладия на катализные насадки, то было бы и совсем печально. Тогда на обоих гавриков…
- На одного из которых ваша честь возлагала определенные надежды и которого негласно подкармливала. Платиноидами, рением и редкими землями.
- От ошибок никто не застрахован. Так вот, навалились на них все, кто пришелся поблизости. Округ, татары, баба Вера, даже БЖЗ отчасти. Под конец с Курчинской авиабазы ПВО пришла десятка 'МиГ - 31МММ' и привела с собой под руки Летающие Мозги на предмет перехвата, расшифровки, анализа и обобщения в режиме реального времени ВСЕГО эфира: радио, телефон, спутниковую связь. К этому моменту, понятно, от былой армады остались рожки да ножки, поэтому те, кто поспел к шапочному разбору, дружно, всей сворой кидались на запеленгованных недобитков и рвали их в клочки. Так, что только яма оставалась. После этого, как положено, отреагировала Москва… Такие забавные люди, - аж не верится, вот ей-богу!
- Твое веселье отдает истерикой.
- В противном случае осталось бы только спиться. Теперь ожидается новое толковище, дабы выработать новую же конвенцию, чтоб, значит, ничего подобного ни при каких обстоятельствах…
- Но, так или иначе, дело сделано?
- Как тебе сказать. Там еще целая пешая рать, автоматы и не только, их, в общем, потравили, но зачистка местности еще продолжается, и сообщения пока поступают каждые четверть часа… Но!
- Это не главное, не так ли? А что - главное?
- Голова, - Михаил поморщился, - под вопросом.
- Не понял.
- Это такой ветеринарный термин. Есть такой глист, - солитер, его еще 'английской хворью' называли, - так вот, когда его гонют, очень важно, чтобы головка отошла, с такими крючочками, которыми она за кишки держится. Малю-усенькая такая. Но вот только если она не отошла, то все лечение, можно сказать, вовсе без пользы, потому как тогда червяк быстренько вырастет до прежнего почти что размера. Так вот, когда нет полной уверенности, говорят, что 'голова под вопросом'. Видишь ли, трупов-то ихних все-таки никто так и не видел…
- Чьих?
- А - обоих. Особенно хреново, понятно, что под вопросом остается Постный. Тогда через пару месяцев все опять придется начинать сначала. Очень может быть, понимаешь…
- А я-то, я, - англичанин с видом слегка отрешенным горько усмехнулся, - хотел на массовое производство поглядеть. Поглядел, называется. Вот слушай, я за время здешнего своего житья много анекдотов слышал, но больше всего мне этот, дурацкий, понравился. Про маленького крокодильчика посередине огро-омного острова посередине огрома-аднейшего озера посередине гига-антского леса. Как он сидит там и с тоской размышляет, зачем ему все это нужно…
- Слушай, у тебя жара нет?
- Есть. И, боюсь, не только жар. По-моему еще и кровь в моче. Дышать тяжело. И язык заплетается. Скоро чушь начну нести на хохдойче и южно-вестпфальцском. Похоже, - это все не просто так прошло, погляди…
Поглядеть там было на что: на запястьях, на локтях, на коленях, на ягодицах и на нижних ребрах сзади расплывались огромные кровоподтеки, сквозные, синие - с красным посередине, а опухшие суставы оказались горячими на ощупь.
- Я сначала подумал, что - так, ерунда, а вот теперь чую, - что-то не то…
- Так. - Михаил сделался угрожающе серьезным. - Тебе надо немедленно врача.
- Может, - обойдется?
- По-моему тут кое-кто излишне обрусел. - И рявкнул вдруг. - Ты чего молчал до сих пор, ур-род?!! Нет, - это ж надо быть таким м-мудаком…
- Слушай.
- Ну?
- У тебя еще сохранилось то самое виски?
- Не дам!
- Ты слушай. Налей две поллитры, - и пригласи доктора Смирнова.
- Почему его?
- Ему я доверяю абсолютно. А для полной гарантии прежде всего вольешь в него стакан прямо с порога. Слышишь? Его позови! Не сам выбирай, пусть лучше он сам каких-нибудь специалистов зовет, если понадобится… Слышишь, что говорю?
- Да слышу, слышу, успокойся… Эй, эй, ты чего это?
- Ладно, кажется, - ничего не упустил, и теперь, будем надеяться, все будет в порядке… Но вы, надо сказать, вовремя поспели! Еще чуть-чуть, - и не знаю, чем кончилось бы…
- Вот-т ведь пакость какая!
- И не говорите. Вроде бы обыкновенная контузия, - а по клинике, так совершенно новый тип боевых повреждений. Как в свое время лучевая болезнь. Хорошо, что успели-таки изучить…
- Но вы молодец.
- Миша, - разве я? Вы отстали от жизни: теперь там, где есть надлежащая связь и один вменяемый врач, - присутствует ВСЯ медицина, все специалисты, все рецептуры, вся диагностика, какие есть и какие нужно. А теперь - н-наливайте. Это вам не перелом, это всерьез запить требуется…
Это никак не напоминало мгновенного пробуждения, когда вот, только что, - ты еще спишь, а вот уже
