город насквозь, обнаружить, что в Зоне прошло несколько недель. Как ни странно, мутанты в Лиманске почти не встречались, лишь изредка какой-нибудь глупый молодой кровосос забредет в поисках сексуальных утех, но это скорее исключение, чем правило. Видать по всему, зверье нечто такое чувствовало, что заставляло его держаться подальше от городской черты. Сталкеры же, тоже, впрочем, местное зверье, подобным чувством опасности не обладали и в изобилии водились в Лиманске.
Именно сталкеры сейчас представляли наибольшую угрозу. Мотя остановился возле подъезда крайнего дома и жестом приказал замереть остальным. Начиналось самое интересное и торопиться было смерти подобно. Солнце уже полностью вышло из-за горизонта, водяная взвесь, висевшая всю ночь в воздухе и притворявшаяся дождем, испарилась и видимость была хорошая. К тому же вода щедро увлажнила землю, и если засада готовилась ночью, то успели наследить. Главное теперь смотреть в оба.
Присев на корточки, Мотя закурил, прищурился и стал внимательно изучать путь, наклоном головы меняя угол обзора. Дима присел рядом. Некоторое время он смотрел в ту же сторону, покрутил головой и, ничего не заметив, достал детектор.
— Я ничего не вижу, — громко прошептал он, меняя масштаб.
Мотя скосил глаза на экран, еще раз глянул на потрескавшиеся плиты дорожки, ведущей вдоль дома, и достал из кармана гайку.
— Не видишь? Смотри, — жестом профессионального игрока в дартс он прицелился в одно ему видимое утроение очков, на секунду замер и с силой запустил гайку между массивной бетонной чашей, служившей ранее клумбой для цветов, и скамейкой с вычурными чугунными ножками, выкрашенными ярко-зеленой краской. Гайка полетела по пологой дуге, а ровно между скамейкой и клумбой вдруг остановилась, повиснув в воздухе, несколько секунд повертелась вокруг своей оси, словно наживляясь на невидимый болт, замерла и осыпалась серым порошком на плиты. Проследив взглядом за пеплом, Дима обнаружил, что дорожка в этом месте довольно густо присыпана серой пылью.
— А?.. — только и смог он спросить.
— Вот тебе и «а». Восемь месяцев Зону топчешь, а до сих пор не знаешь, что она растет и меняется. Все эти велесы-шмелесы хорошо, но самый лучший детектор у тебя вот тут, — и он постучал Диму пальцем по лбу. — Если не будешь мозги включать, вот таким пеплом и просыплешься когда-нибудь.
Следующую гайку, запущенную чуть левее от бетонной чаши, постигла та же участь, что и предыдущую. Истратив еще пять снарядов, Мотя обозначил края неизвестной аномалии, а дальше пошло проще. Проведя отряд впритирку с домом, сталкер в быстром темпе преодолел целый квартал, по пути обогнув пару «жарок» и разрядив дряхлый «трамплин». Им оставалось пройти переулком два поворота до выхода на финишную прямую. Но прежде стоило заглянуть в тайник и пополнить запас патронов, а для этого им надо было проскакивать мимо последнего поворота прямо, в неприметный серый домик, утопающий в разросшемся без присмотра яблоневом саду. Очень удобный сад, кстати говоря. Под его прикрытием можно подобраться незамеченными к нужному дому на расстояние плевка. Жестом приказав спутникам затаиться, Мотя перебежал через улицу и углубился в заросли.
Словно в джунгли вошел. Для полного сходства не хватает мачете в руках и тропического ливня. Отличное место для засады. Кроны деревьев разрослись настолько, что почти не пропускали света, и с улицы разглядеть кого-то в зарослях было нереально. К тому же на нижнем ярусе, при почти полном отсутствии солнечных лучей, в большом количестве росли кусты малины и служили прекрасным укрытием для любого, вздумавшего в них спрятаться.
Стараясь не шуметь, Мотя продрался через заросли и вышел к дому в глубине сада. Как в музей этнографии попал. Одноэтажный, с соломенной крышей и резным крыльцом, серыми глиняными стенами и выкрашенными в голубое ставнями на окнах, дом стоял на круглой полянке, поросшей аккуратно подстриженной зеленой травкой. От крыльца расходилась пара тропинок из битого кирпича и упиралась в сплошную стену из деревьев и кустарника. Справа белел известкой вход в погреб, а чуть позади него находился крытый колодец с блестящим на солнце цинковым ведром. Немного диковато смотрелся выложенный напротив крыльца сад камней. Точно в сказке. Сейчас выйдет на крыльцо добрая ласковая старушка в платке, завязанном на лбу, и предложит баньку натопить. Без баньки никак. Наверняка на полянке и банька имеется, только за домом ее не видно. А потом, как положено, на лопату и в печь доброго молодца.
Заходить в дом Мотя не спешил. Дабы упорядочить мысли, он присел на валун и достал сигарету. Очень подозрительно выглядел домик, нереально. А что в Зоне выглядит нереально, то опасно в первую очередь. Тогда почему Гордей дал координаты именно этого дома? Ошибся? Да вроде нет, по описанию очень подходит. Подставить решил, чтобы долг списать в полторы тысячи монет? Не тот он человек, хоть и бродяга, каких свет не видывал. Хромой сталкер был порядочной сволочью, другие в Зоне и не обретаются, но был человеком чести и слово свое держал крепче купеческого. Мотю он почитал за друга, частенько делил с ним бутылку коньяку и подставлять не стал бы даже под угрозой смерти. Дилемма. Быть или не быть, вот в чем вопрос.
Втерев носком берца окурок в траву, Мотя сбросил рюкзак на землю, снял с предохранителя винтовку и решительно направился к двери.
По словам Гордея, тайник находился под крышей. Чтобы до него добраться, следовало прямо в сенях подняться по приставной лестнице и проползти под крышей в самый угол, и Моте пришлось несколько секунд подождать, чтобы глаза адаптировались к полумраку. Древний тяжелый сундук с пошлыми маками на стенках и крышке действительно обнаружился под охапкой душистого сена в одном из углов. Неужели Гордей сам затаскивал эту тяжесть наверх? Оставалось только догадываться, где он обнаружил этот гроб. А вот содержимое тайника его порадовало: три десятка уже снаряженных магазинов, попарно обмотанных изоляционной лентой, четыре АКСа, обернутых в плотную промасленную бумагу, и два подствольных гранатомета с четырьмя сумками выстрелов. Остальной скарб Мотю сейчас мало интересовал, но одна вещь все же привлекла его внимание. Подшивка «Ukrainian Wireless News» за 1913 год. Минут десять он листал страницы, рассматривая незнакомые приборы на картинках и пытаясь вникнуть в смысл статей. Язык, на котором были написаны журналы, только на первый взгляд был похож на английский. Ни одного знакомого слова Мотя, владеющий языком Шекспира в объеме, позволявшем ему смеяться над шутками Лори и Фрая, не обнаружил. Не найдя никаких данных об издателе этой нелепицы, он бросил подшивку обратно в сундук, закидал его сеном и, груженый боеприпасами, двинулся к своим товарищам.
4
Пять минут ничего не происходило. Сидеть на корточках было неудобно, от давящего на спину рюкзака ломило шею. Маше очень хотелось снять рюкзак и выпрямить затекшие ноги, но она боялась снова получить взбучку от Моти. Вернется и опять начнет ругаться и брюзжать. И угораздило же ее с таким дураком дурацким связаться, все ему не так — тут не стой, там не сиди, туда не смотри. В туалет и то под его присмотром только! Как он не понимает, что она не маленькая уже и ей неудобно под присмотром «в кустики» ходить, индюк самовлюбленный! Даже не видит, что она взрослая совсем, и внимания на нее не обращает, будто она посторонняя туристка какая. Еще и задаваку этого с собой взял зачем-то. Этот Дима еще хуже, чем Мотя, — все зыркает как-то странно да что-то пишет постоянно в своем ПДА. И строит из себя суперсталкера, а сам всего восемь месяцев тут. А не шпион ли он? Может, он обманул Мотю и на самом деле вовсе не внук какого-то Сидоровича, а шпион и только и ждет, чтоб долбануть чем-то тяжелым по голове, как тот консьерж? Шишка после удара еще не сошла, хотя уже не болела, как прежде. Пусть только встретится тот гад — пожалеет, что с ней связался.
Нет, дальше оставаться в таком положении стало невыносимо, ноги совсем занемели и ломило уже не только шею. Боль перекинулась на спину, а рюкзак отдавил лопатки. Ну и пусть ругается, дурачина, если ничего не понимает. Ей все равно.
Маша огляделась и тихо ругнулась. Оказывается, пока она тут сидела как дура, остальные поснимали рюкзаки и, довольно комфортно устроившись под грибком на детской площадке, травили байки. Вот гады! Не могли позвать? А еще мужики называется.
