Зачем им это было нужно?
Правда, вопрос интересный. Зачем же им было разбирать строй, который они же и возглавляли?
Позвольте рассказать анекдот. Приехал Василий Иванович к Чингачкуку на мотоцикле. Тот и говорит: «Дай покататься!» Ну, жалко, что ли? В.И. и дал. Чингачкук уехал, а через несколько часов возвращается и тащит разбитый мотоцикл за собой. «Совсем глупый конь у тебя, такой большой глаз, а ни фига не видит!»
Так что же случилось? Представьте себе кавалериста на мотоцикле. И вот, когда ему нужно затормозить, он изо всех сил втыкает шпоры в бока своего железного коня, а тот не тормозит. Средства управления оказались несоответствующими объекту управления. Вот что случилось.
Помните суетливые перестановки в верхах, череду членов политбюро, отвечавших за сельское хозяйство и другие не очень управляемые отрасли, бестолковые постановления, невнятные речи с трибун? Если сравнить речи Ленина и Брежнева, контраст будет разительный. Ленин, при все неоднозначности этой личности, говорил достаточно конкретным языком. «Товарищи, вас грабят, поэтому нужно свергнуть тиранов и забрать фабрики и заводы в свою пролетарскую собственность.» Как говорится, цели ясны, задачи поставлены. Каждый понимает, что он должен делать. Вот мостовая, вот в ней булыжник, вот окно буржуя, делай раз, делай два, делай три. А Брежнев? «Неуклонно повышать, цк, благосостояние, цк, советского народа.» Кто должен повышать, куда должен повышать, зачем должен повышать? Честное слово, даже постоянно меняющиеся президенты выдуманной О'Генри республики Анчжурия отличались большей конкретностью — «Каждой семье — по граммофону.» Даже если тебе и не нужен этот граммофон, по крайней мере понятно, что тебе обещают.
Позвольте рассказать еще одну байку, на этот раз из курса обучения выступлениям и презентациям. Одно из правил усиленно повторяемых на таких курсах состоит в том чтобы использовать активные формы глаголов вместо пассивных. И тут преподаватель добавил, что пассивные формы тоже имеют законное применение, просто эти случаи редки. «Представьте, что вы не получили вовремя зарплату и позвонили в бухгалтерию. А вам отвечают: „Ваш чек потерялся“. Потом вы звоните в конце дня и слышите: „Я нашел ваш чек!“ Чувствуете разницу?»
Если посмотреть речи поздних советских руководителей, то они полны возвратными, безличными и безадресными глаголами. В крайнем случае кому-то что-то поручается, причем этот кто-то — это какой- нибудь комитет или еще какая столь же безадресная структура. Можете себе представить, чтобы Петр Первый палкой прогнал по всему коридору двенадцати коллегий, скажем, коллегию по строительству зданий в новой столице? Коллегию он мог в полном составе отправить в Сибирь, это правда, но палкой по тому длинному коридору он прогнал лично Меньшикова. И дела он не «поручал», а приказывал, и прибавлял, «а не сделаешь, шкуру спущу.»
Так чего ж это вдруг партия Сталина-Ленина вдруг стала говорить околичностями и прятаться от ответственности? И чего это вдруг стали они такими добренькими? Диссиденты не в счет, это все-таки были единицы, и ни в какое сравнение с тем, что творил тот же Сталин не идет. Не стали они добренькими, так же могли сгноить кого угодно в местах, куда Макар телят не гонял, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Собственно, те же диссиденты об этом знают не понаслышке. Просто перестала работать машина насилия. Сцепление потерялось. Последнюю попытку сделали при Хрущеве, когда при «лысенковщине» пытались заставить «народную интеллигенцию» ходить строем. И обнаружилось, что научить-то можно, только она, вот ведь вредная какая, интеллигенцией при этом перестает быть. То есть строю в лагере сколько угодно, а толку — ноль. Вот и обнаружила себя элита советского государства, сидящей на стальном коне, несущемся невесть куда, и изо всех сил пытающейся вдавить в его бока шпоры, которые уже не действовали.
Попросту говоря, с превышением критической массы люденов в обществе (вызванном структурным изменением производительных сил в связи с повышающейся наукоемкостью производств и соответствующим увеличением рабочих мест для образованного класса) методы управления социалистического менеджмента (массовые репрессии, террор, страх и, главное, пропаганда) перестали работать. Страна потеряла управление. То есть не все управление, контроль над армией, органами, бюрократическим аппаратом, средствами массовой информации — это пожалуйста, а над экономикой — увы!
Кстати, насчет эффективности пропаганды. Где-то в 80-ые мне довелось прочитать занятное исследование. К сожалению, у меня нет ссылки, так что вам придется самим решать, звучит это осмысленно или нет. Так вот, исследование это проводило сравнение эффективности пропаганды и рекламы на разные слои населения. Оказалось, что у сельского жителя первой реакцией является недоверие, но если он слышит одно и то же много-много раз, то недоверие постепенно сменяется доверием и утверждение начинает восприниматься как абсолютная истина. У рабочих практически отсутствовал начальный этап недоверия, зато степень доверия быстро достигала некоторого насыщения, и больше не росла. У образованного класса картина была прямо скажем парадоксальная. Они верили с первого раза, если объяснение имело смысл. Со второго начинали сомневаться. С третьего, начинали сильно подозревать, что их обманывают. Вот такой вот расклад. Ну как с такими «уродами» методами социалистической пропаганды управиться?
Короче, оказался похоже в руководстве СССР кто-то «политически грамотный» и понял, что у советской элиты есть только два пути, или мчаться дальше на проэволюционировавшем коне в неизвестность, пока не сменят ее новые, еще неведомые классы и виды с еще более острыми зубами и крутыми дубинами, либо пустить конька под нож и пересесть на более смирную кобылу. А чтоб кубарем не полететь, душить производительные силы пришлось плавно и нежно, и основательно мороча голову тем, кто являлся частью этих самых производительных сил, по крайней мере до поры до времени.
Великая Октябрьская Социалистическая Контрреволюция (3–4 октября 1993)
Все мы знаем, что такое контрреволющия по Марксу. Это насильственная смена или реорганизация власти, преследующая целью восстановление устаревшего строя. В примитивном виде это просто переворот, в котором старый правящий класс отбирает обратно власть у нового правящего класса. Однако, последовательный марксист знает, что такое обычно ненадолго. Или старый класс преобразуется в новый, и станет отбирать прибавочный продукт по новому, или он у власти долго не удержится. За одним исключением. Если он не уничтожит производительные силы, которые сделали старый способ нежизнеспособными. Ну, например, как если бы английский король приказал разрушить все мануфактуры и производство машин для них.
А какие цели должен преследовать социалистический правящий класс, желающий предотвратить приход к власти люденов и патрархов? Да еще вооруженный марксизмом? Верно, обеспечить деградацию производительных сил до уровня, который позволяет сохраниться социализму. А теперь посмотрим, что достигнуто в результате перестройки и сокрушительной победы демократии:
Обязательное среднее образование практически отменено, новые поколения россиян входят в жизнь полуграмотными. Откровенно говоря, это даже перебор, поскольку социализм нуждается во всеобщем среднем образовании. Недаром оно является нормой и в Америке, и в Западной Европе.
Научно-технический потенциал успешно уничтожается. Отраслевая наука практически исчезла, новое поколение не подготавливается, кафедры университетов «стареют».
Новое «высшее образование» часто является фикцией и приходится на области знания, которые в масштабах страны (за вычетом Москвы, Петербурга, и нескольких крупных городов) могут рассматриваться скорее как казус — бизнес, экономика, менеджмент.
Но все это еще, так сказать, «семечки» по сравнению с:
Высокотехнологичные производства исчезают. Гражданское авиационное строительство практически исчезло. Призводство автомобилей, бытовой, видео- и звукотехники, если и существует, то в
