При этих словах Иветта как-то странно посмотрела на меня, так что я не сдержалась и спросила:
— Это что, напугало тебя?
— Нет. Просто я в очередной раз подумала, что сделать тебя своей кайо было правильным выбором, — и голос ее прозвучал весьма загадочно. Но сейчас, сегодня, мне не хотелось разбираться в чем дело. Иногда некоторые вещи лучше не знать. Хотя, скорее, я просто устала.
Глория повела носом, к чему-то принюхиваясь, и сказала:
— По-моему, мясо уже готово. Еще чуть-чуть — и оно сгорит.
— Да, мы же совсем забыли про ужин! — спохватилась Иветта. — Пойдемте на кухню. Или тебе, Лео, еду сюда принести?
Я не совсем добро посмотрела на нее, обронив:
— Уж два метра я как-нибудь в состоянии пройти!
— Хорошо-хорошо, — примирительно улыбнулась Иветта, подталкивая меня в сторону кухни.
Надо сказать, ужин выдался знатным! Отвалившись от стола, я почувствовала себя форменным удавом. Настроение сделалось добродушно-благостным. Вот теперь можно и за жизнь поговорить.
Мы снова устроились в гостиной (где же еще?). Я в кресле, а Иветта с Глорией на диване, напротив. Разговор опять перетек в плоскость обсуждения дел стаи. Ведь это, как ни крути, касалось всех нас.
— Значит, ты окончательно отказалась от статуса оборотня-одиночки и приняла всех кошачьих? — поинтересовалась Глория, устроив голову на коленях главной волчицы города.
— Похоже, что так. А кошачьи… не столько я их выбрала, сколько они меня.
— Да, такое взаимное притяжение не часто встретишь. Вы как одна семья, и это несмотря на то, что среди них есть и леопарды, и тигры, и львы, и гепарды. Даже снежный барс, — отметила Иветта. — Кстати, как там Амарис?
— Хорошо. Она сейчас на гастролях во Франции, в Леоне. Я не так давно получила от нее письмо. Похоже, Амарис начинает адекватно воспринимать окружающий мир и то, что она оборотень.
Амарис и есть тот самый оборотень — снежный барс. Она была моим наследством, так сказать, от Кшати. Милая, добрая девушка с ангельским голосом. Она у вампира была практически рабыней. Он сломал ей волю, отучил принимать какие бы то ни было решения самостоятельно. Я старалась это исправить. Почему? Амарис избрала меня своей новой покровительницей (язык не поворачивался сказать хозяйкой), и я чувствовала за нее ответственность.
— Янин, мой волк, хорошо справляется со своими обязанностями? — спросила Иветта.
— Да, насколько я могу судить. Ни Амарис, ни Френсис на него не жаловались, — Янин выполнял при моей подопечной роль охранника и гида в мир оборотней.
Так мы проболтали до глубокой ночи, потом разбрелись по спальням. Я уснула сразу же, как только моя голова коснулась подушки. Но сон постепенно стал приобретать странные формы, сну вовсе не свойственные.
Глава 13.
Я видела себя в просторном странном помещении, пол которого походил на черный лед или хрусталь, а стены представляли собой мириады зеркал в высоких рамах. По залу метались то ли клубы дыма, то ли тумана. Будто его облаками заполнили.
Вдруг мне в лицо ударил порыв ветра и я увидела выплывающие из тумана две темные фигуры. Я подошла ближе и поняла, что это всего лишь еще одно зеркало, но не совсем такое, как остальные. Пошире и в более вычурной раме. И еще в нем отражалась вовсе не я, а Андрэ.
Его взгляд смотрел куда-то сквозь меня и был каким-то отсутствующим. Но это не помешало мне даже во сне разозлиться и сказать:
— Что за дурацкие шутки, Андрэ!
— О, он здесь вовсе не при чем, моя кошечка, — по залу пронесся звонкий смех, который оказался колючим, оглушающим. Уши хотелось заткнуть. Но я этого не сделала. Постаралась вообще никак не выдать, что этот голос мне неприятен, так как узнала его. Сомнений быть не могло, он принадлежал Нефеле.
Стоило мне об этом подумать, как отражение в зеркале стало еще четче. Сотканная из теней фигура, появившаяся за спиной Андрэ, стала обретать форму, и вот я уже смотрела в лицо Нефеле. Она была в шелковом платье медового оттенка, как и ее глаза, с глубокими разрезами в стратегически важных местах. Но весь ее вид источал не соблазн, как должен был, а угрозу.
Опять рассмеявшись своим резким смехом, она, подойдя сзади, обвила Андрэ за шею, положив голову ему на плечо. Он никак на это не прореагировал, стоял как статуя, но, похоже, Нефела и не ждала ничего такого. Ее глаза неотрывно следили за мной, словно хотели узнать, какова будет моя реакция. Поэтому я сохраняла невозмутимость. Как говорится, понт дороже денег. Даже во сне. Только холодно заметила:
— Я тебе не кошечка. С какой стати ты влезла в мои сны?
— Потому что могу, — уничтожающе усмехнулась Нефела, а ее руки оглаживали Андрэ, как какую- нибудь комнатную собачку.
Но я уже знала, что его здесь, в моем сне, вообще нет. Нефела просто использовала его образ, чтобы сделать больно мне. Но для этого ей потребуется что-нибудь посущественнее. Поэтому я дерзко ответила:
— Мало ли кто что может. Чего приперлась?
— Фу, как грубо! Ты ведешь себя совсем не как леди.
— И что с того? — мне это начинало надоедать. — Хочешь что-то сказать — говори. Или ты только и можешь, что висеть на Андрэ как обезьяна на пальме?
Опять ее нетерпимо-звонкий смех, от которого зеркала задрожали.
— О, а он вовсе не против. Поверь мне! Он будет счастлив находиться со мной рядом, а о тебе, киска, вообще забудет. И, советую, не лезь — может выживешь. Хоть ты и уничтожила моих змей, но против меня тебе не устоять.
— Столько трудов, и все ради того, чтобы залезть к Андрэ в постель? — уж не знаю почему, но мне это показалось смешным.
— О, нет, моя черная кошечка, — откуда она знает, что мой зверь именно черная пантера? — Мне нужно гораздо больше! А ты отойди в сторону — и может я тебя не уничтожу. Ради своей цели я пойду на все!
С последней фразой ее глаза превратились в два черных бездонных колодца, в которых не нашлось места ни белкам, ни зрачкам. Казалось, всмотришься в них пристальнее, и увидишь звезды. Я слишком поздно поняла, что они затягивают меня. Как только я это осознала, мне навстречу из этих глаз хлынула магия. Липкая, вязкая, обездвиживающая. Становилось трудно дышать. Мое многострадальное плечо опять пронзила боль, заставив меня застонать.
Но за секунду до того, как это грозило стать невыносимым, между мной и зеркалом пойманной звездой вспыхнул мой медальон, тотчас обрубив липкие магические пальцы. Сразу стало легче. А медальон не унимался и испустил очередную яркую вспышку, от которой разом разбились все зеркала. Чуть дольше устояло зеркало передо мной, но вот и оно треснуло. Осколки острыми ножами полетели внутрь, в Нефелу, заставляя ее закрыться руками.
Я проснулась вся в холодном поту, жадно ловя ртом воздух. Сон. Но только ли сон? Мысли носились как бешеные. Поэтому я не сразу поняла, что не одна в комнате.
Иветта стояла возле моей кровати в короткой шелковой пижаме, ее волосы черным покрывалом окутывали плечи. Я ясно чувствовала, что она сильно взволнована. И, судя по всему, я источник этих волнений. Присев на кровать, она тихо спросила:
— Лео, что случилось? Ты позвала меня, не произнеся не слова, зовом кайо. Я чувствовала, что тебе что-то угрожает.
— Все… все прошло, — почти прохрипела я. Голос вдруг отказался слушаться.
— Тогда почему твое сердце колотиться как бешеное? Я же слышу! — она провела по моим волосам, и тут же заметила. — Боже, да ты вся вспотела! У тебя кровь на лице!
Значит, ее запах мне не померещился.
Иветта включила ночник и стала пристально изучать мое лицо, пока не сказала:
— Откуда у тебя это? Лицо будто битым стеклом порезано!
