Странно…
Иветта заехала в клуб как раз к закрытию. Я уже сама собиралась домой, да и остальные тоже. Я лично отпустила Марго, а то совсем закопалась девчонка.
Глория не выглядела сонной. Видимо, подобное бодрствование ей не впервой. Она едва ли не с радостным визгом кинулась на шею Иветте. Та, выглядевшая до этого серьезно, даже сурово, улыбнулась, обнимая девушку. Настоящая семейная идиллия, лучше и не скажешь.
Из клуба мы вышли вчетвером: Иветта, Глория, я и Марго. Джип главной волчицы на стоянке сразу бросался в глаза. Оно и не удивительно, так как стоянка почти пустовала. Время-то! Судя по всему, Иветта сама была за рулем.
Но оказалось, что в переулке мы не одни. Странно, если учесть, что в такую познотень даже маньяки уже не ходят. Похоже, мы как один обернулись в ту сторону.
В пятно света от уличного фонаря вышла темная фигура. Мужчина, уже в летах. Я грешным делом подумала, что ранние алкоголики уже вышли в поисках опохмела. Но нет, обломись моя черешня. Все оказалось более запущено.
Какое-то шестое чувство заставило меня посмотреть на Глорию. У меня аж сердце зашлось. Ее лицо перекосило от ужаса, она побелела, как полотно и поспешила ухватиться за Иветту.
Мужчина тем временем приблизился к нам. Отнюдь не бомжеватого вида. Немного потрепанный жизнью, но одет прилично. Возраст выдавали немногочисленные морщины и волосы цвета соли с перцем. В нем угадывалось что-то смутно знакомое, но мне не понравился его взгляд. Холодный и надменный что ли. Такой взгляд настораживает.
– Гло, так вот ты где, – глухой, несколько скрежещущий голос. Обычно такой бывает у заядлых курильщиков.
– Отец… – выдохнула Глория, еще сильнее вцепившись в Иветту.
Мы с главной волчицей, как один, впились взглядами в мужчину. Причем они, видимо, были настолько убийственны, что тот невольно сделал шаг назад.
– Что вам нужно? – холодно поинтересовалась Иветта, приобняв девушку за плечи, как птица закрывает крылом птенца.
– До чего ты докатилась, Гло? – он проигнорировал сова Иветты. – Как ты посмела? Даже весточку за все эти годы не послала!
– Кое-кто долгие годы даже пальцем не пошевелил, чтобы разыскать родную дочь, – гневно бросил Иветта.
– Я должен был преподать ей урок!
– Вышвырнув ребенка на улицу? – не отступала главная волчица.
– Она должна…
– Это кому, интересно, должна? – не сдержалась я, чуть выходя вперед.
– Я – ее отец! – он удостоился-таки перевести на меня взгляд.
– Ой ли? – нахмурилась Иветта. – Что, больше пяти лет понадобилось, чтобы осознать это?
А я добавила:
– Право называться ее отцом ты утратил в тот миг, когда с угрозами и проклятьями выставил родного ребенка на улицу, выгнал из дому. Ей ведь было всего четырнадцать!
– Кто вы вообще такие, чтобы попрекать меня?
– Мы те, кому, в отличие от тебя, судьба Глории совсем не безразлична, – снова высказалась я. – Мы те, кого она может назвать своей семьей. А тебе нет места в ее жизни, – я даже не считала достойным называть его на 'вы' – слишком много чести.
– Глория!
Он снова попытался приблизиться к ней, но я встала между ними. Мужчина хотел было оттолкнуть меня, но с таким же успехом он мог толкать стену. Одно из преимуществ оборотня. Я не собиралась просто стоять, а схватила его в ответ и отшвырнула прочь. Впрочем, постаралась, чтобы он не размазался по стенке. А то так мог больше и не встать. Зачем руки марать? Но пролетел он метров десять, не меньше. Я сказала ему вслед:
– Не смей приближаться к Глории! Пошел прочь!
Похоже, он принял мои слова к сведению, или просто уверовал в превосходство сил, но ушел. Мы все это слышали, возможно, кроме Марго. И все вздохнули с облегчением. Но Глория все еще держалась за Иветту, как утопающий за спасательный круг. Глянув на нее, я сказала:
– Иветта, езжайте-ка домой. Глории нужно отдохнуть. Хотите, я поеду с вами?
– Спасибо, Лео. Но, думаю, мы справимся. Правда, Глория?
– Наверное, – тихо ответила девушка.
Я подошла к ней, обняла и сказала:
– Ладно, езжайте. Удачи. И не грусти. Если что – сразу звоните.
– Хорошо. И ты береги себя.
– Да уж как-нибудь, – усмехнулась я, лично усадив их в машину.
Мы с Марго остались вдвоем на стоянке. Доставая ключи от мотоцикла, вернее пытаясь их отрыть в дебрях сумки, я спросила у нее:
– А где твоя машина?
– У меня ее нет, – почему-то смутилась Марго.
– Как же ты домой добираешься? Мы же очень поздно закрываемся! – Я тут же укорила себя, что не подумала об этом раньше.
– Ну, на автобусе… или машину ловлю, – пожала плечами Марго.
Вот они, приезжие девушки, не знающие страшилок большого города. Одинокая девушка в такую познотень – большой риск. Ладно мне вечно море по колено, к тому же сюда я приехала уже будучи оборотнем, и значит, страшнее меня на улице зверя нет. А тут такое сумасбродство! Поэтому я сказала:
– Это очень опрометчиво с твоей стороны, Марго. Ночью на улицах весьма небезопасно. Тебе нужно было сразу сказать, что ты на общественно-городском транспорте ездишь. Мы бы что-нибудь придумали.
– Но это же мои проблемы, – растерялась Марго.
– Ну, не совсем. Ладно, давай я сегодня отвезу тебя домой, а с завтрашнего дня подумаем. У тебя водительские права есть?
– Да, – кивнула девушка.
– Хорошо. Тогда точно что-нибудь придумаем.
– Мне, право, неудобно.
– Неудобно петь в почтовый ящик, – отрезала я. – А о сотрудниках нужно заботиться. Куда тебя везти?
Марго назвала адрес. Мдя… в такую даль добираться и без машины… Я поражаюсь! Определенно, вопрос надо решать!
– Надеюсь, ты не имеешь ничего против прогулки на мотоцикле? – спросила я, кидая девушке шлем.
– Нет, – ответила она, но прозвучало как-то неуверенно. Ладно, она хотя бы в брюках, поэтому я сказала:
– Хорошо. Тогда садись и держись крепче. Шлем надень. Вот. Держишься? Тогда поехали.
Я рванула с места, девушка ойкнула, но лишь крепче ухватилась за меня. Больше она ничего не сказала, а может я просто не слышала.
Мы с ветерком прокатились по ночному городу. Машин почти нет, стражи порядка и те уже спят. Это потрясающее ощущение, когда есть только ты, мотоцикл, дорога и ночное небо. Такое сочетание всегда наполняет меня умиротворением.
До дома Марго мы добрались где-то за полчаса. А так бы она не меньше чеса добиралась! Дом действительно был домом, да еще обнесенный высокой стеной – настоящая крепость. Остановившись около ворот, я спросила:
– Это оно? Ты здесь живешь?
