принимал всерьез ни один из ее советов. К тому времени я был учителем в библейской школе и не чувствовал необходимости в ее советах. В большинстве случаев я просто выключал ее — до того момента, пока снова не испытывал необходимости в игровом автомате!
Она пыталась давать мне советы, но я не принимал их во внимание. Но если кто-то другой, кто был для меня духовным авторитетом, давал мне те же советы, я воспринимал их. Я приходил домой и говорил: 'Знаешь, что мне сказал сегодня брат Кен?' А она отвечала: 'Я говорила тебе то же самое неделю назад!' На это я говорил: 'Но это был брат Кен!'
Спустя какое-то время она начала чувствовать, что она занимает такую низкую позицию в списке моих приоритетов и в списке людей, которым я придавал важной значение в моей жизни, что начала задумываться, стоит ли ей оставаться моей женой. Ей казалось, что единственное, в чем я нуждался, так это в том, чтобы она готовила, убирала и была 'девочкой по вызову'. А это мог выполнять кто угодно.
Мне казалось, что я верно проявляю свою любовь к ней, давая ей крышу над головой, машину, пищу и одежду. И почему она не понимает этого? Что с ней происходит?
Поворотный пункт
В конце концов мы готовы были развестись. Мы много говорили об этом и пришли к выводу, что это единственный выход из положения. Никто из нас не хотел развода, но мы не видели другой альтернативы. Мы оба были несчастны.
Я был убежден, что она не является должной поддержкой для ее великого мужа в служении. Она же не могла понять, почему я не люблю ее — любовь для нее означало то, что я должен быть оставить все в этом мире ради нее.
Нам предстояло посещение богослужения в Теннесси, где я должен был выступать, когда мы вдруг решили, что развод — это единственный ответ. Мы согласились на то, что один ребенок останется с ней, а другого заберу я. Она собиралась покинуть собрание раньше, полететь домой, взять одного из детей и уехать из дома. Но когда пришло время уезжать, она не смогла это сделать.
Она стояли у дверей, мы попрощались, но она не могла повернуть ручку двери. А я почему-то не мог открыть двери, чтобы выпустить ее. Мы стояли не двигаясь и не говоря ни слова, потому что внутри мы знали, что нас соединил Бог.
Мы вспоминали, как Святой Дух сверхъестественно проговорил каждому из нас, что мы проведем свою жизнь вместе. Когда раньше во время наших разговоров я рассказывал, что сказал мне Бог, она тут же отвечала, что ей Бог сказал то же самое. Теперь, стоя на пороге развода, мы также вспоминали о том, что предвещал наш брак и наше служение.
Каждый из нас знал в своем духе, что Бог соединил нас, но это знание было покрыто таким слоем непрощения, гордости, нежелания прислушиваться друг к другу, что мы жили каждый в своем мире. Мы стали чужими людьми, которые живут в одном доме, спят в одной постели, но идут каждый в своем направлении.
Пока мы стояли у дверей той гостиницы, никто из нас не мог сделать следующего шага к разводу, и я принял, наверное, одно из самых важных решений в моей жизни. Так случилось, что на следующее утро туда прилетал наш пастор, чтобы проповедовать на том же богослужении, и я решил позвонить ему.
Сначала Лоретта не хотела рассказывать ему, в какой ужасной ситуации находились мы. Она боялась, что он расскажет об этом всем в церкви, и тогда она не сможет смотреть людям в глаза. Позже мы оба поняли, что именно это является стратегическим приемом сатаны, который он использует, чтобы лишить супругов возможности найти помощь.
На этот раз я правильно применил свою власть в семье! Я сказал: 'Мне все равно. Я позвоню ему'. Я поднял трубку, и когда он ответил, я сказал ему, что Лоретта стоит у двери, что она готова уйти и я тоже готов сдаться, что мы пытались, но не могли избавиться от проблем, и что единственный человек, которому я могу довериться, это он. Он сказал: 'Попроси ее остаться еще на один день'.
Мы выдержали еще один день и дождались его. В тот вечер после богослужения мы до трех часов утра говорили с пастором и его женой. Одно я отчетливо запомнил в ту ночь — мысль, которая поразила меня и изменила мою жизнь: вы не можете изменить кого-то; вы можете изменить только себя самого. Мы в своем браке дошли до того, что никто из нас не хотел меняться, пока не начнет меняться другой. У меня был свой список требований, у нее — свой. Я отказывался удовлетворять ее запросы, пока она не удовлетворит мои, а она, в свою очередь, отказывалась удовлетворять мои требования, пока я не начну удовлетворять ее. Мы брали и брали друг у друга так долго, что ни у одного из нас не осталось ничего в запасе. Мы оба были опустошены.
Наш пастор выслушал нас и потом указал на очень важную вещь: любовь не предъявляет требований и не отнимает; любовь дает. Он предложил нам найти пути, которыми мы сможем давать как можно больше друг другу, соревнуясь в любви. Я решил для себя, что буду любить ее независимо от того, изменится она или нет. Мы не давали друг другу громких обещаний. Каждый из нас решил, что отдаст все силы для того, чтобы стать таким мужем и такой женой, какими хочет видеть нас Бог.
В ту ночь мы решили, что перестанем пытаться изменить друг друга и начнем соревноваться в любви. Наши жизни не изменились за один вечер, но это решение стало поворотным пунктом. Еще какое-то время между нами возникали споры, недоразумения и иногда предметы летали из одного угла в другой, но мы не отказывались от принятого решения. Медленно, но верно мы оба начали меняться, и наша любовь друг к другу начала снова расти. Наш брак поднимался из пепла.
Брак и служение
Помните, какое важное место в моей жизни занимало мое служение? Мы с женой знали, что станем пасторами церкви 'Грейс Феллоушип', за три года до того, как я фактически встал за кафедру. Однако я принял этот пост именно тогда, когда мы имели трудности в браке. Я пробыл пастором шесть недель, и это были шесть худших недель моей жизни!
Когда я готовил проповедь, я чувствовал вдохновение, но как только я выходил на сцену, каждое слово, сказанное мной, будто умирало. К тому времени наш брак был в руинах. Мы не могли понять, как Бог сделал нас пасторами этой церкви, если мы не могли справиться сами с собой!
В конце шестинедельных 'гонок на американских горках' Бог проговорил ко мне и сказал: 'Ты не пастор'. Он при этом сказал, кто должен быть пасторами. Это была та прекрасная пара, которая позже помогла нам справиться с проблемами нашего брака. Хотя я чувствовал облегчение, в то же время я был смущен. Зная, что Бог призвал нас быть пасторами, мы ждали три года — и вдруг только шесть недель?
Чтобы возместить мое великое разочарование, я полностью погрузился в работу учителя, и это был один из самых лучших периодов моего пребывания в библейской школе. Основной причиной этого было, конечно, то, что мы наконец поговорили с пастором о нашем браке и начали улаживать наши взаимоотношения.
В середине учебного года в школе Бог снова сказал мне, что мы будем пасторами церкви 'Грейс Феллоушип'. Моей первой реакцией было: 'Да никогда в жизни!' Воспоминания о тех ужасных шести неделях были еще свежи в моей памяти, и мне не хотелось вообще когда-либо в жизни быть пастором! Тем не менее, Бог продолжал говорить мне об этой работе. Он все так подготовил, что я стал постоянным пастором этой церкви.
Тогда-то мне и стало понятно, что я не был временно исполняющим обязанности пастора. Тот человек, который помог нам справиться со сложностями брака, был временным пастором! Бог привел его, чтобы помочь нам упорядочить нашу семейную жизнь и поддержать церковь, пока не стабилизируются наши отношения.
Слова Иисуса о том, что не может укрыться стоящий на верху горы, что, зажегши свечу, ее ставят на подсвечник, чтобы она освещала дом, стали для меня очень близкими и реальными. (Мф. 5:14,15.) Слово Божье, которое я проповедовал и которому учил с кафедры, должно было действовать в моей собственной жизни и семье.
Я осознал, что не могу посредством своего служения приносить жизнь и любовь Иисуса собранию церкви, если не могу принести жизнь и любовь Иисуса своей жене и детям.
Это относится не только к тем, кто посвятил служению все свое время! Каждый мужчина должен так жить, строит ли он дома, оперирует людей, водит автобус или проектирует небоскребы. Когда
