Про сенсацию и скандал говорить особой нужды нет. О том, как они создаются, написаны тонны макулатуры. А вот о двух других словах на «С» скажем особо.
Даже если речь идет о строгом деловом издании, и пишет оно сухо о том, как дорожают товары различных потребительских групп, и читаем мы о том, что докторская колбаса подорожала на 20 %, нам, на генном уровне боящимся голода и холода, пусть очень-очень глубоко, но становится немного страшно. Даже если мы докторскую колбасу не едим уже давно, все равно подсознание работает, желудок испуганно начинает сокращаться.
Не хочется больше читать или слушать про то, что тебя пугает. Хочется обходить эту газету стороной, не хочется больше настраиваться на эту радиочастоту. Но страх – это такой же наркотик. «Соскочить» с него сложно. А скорее всего – невозможно. Не нравится тебе эта станция, ты раздражаешься, ты мысленно ругаешься с ведущими, переключаешься на что-то другое, чтобы спустя какое-то время вновь включиться: «Ну интересно, о чем они там на этот раз врут?»
Сексуальностью же пропитана любая тема в прессе, даже если мы не отдаем себе в этом отчета. Но как это ни покажется кому-то странным, все больше эротизма становится в спортивной журналистике. Потому что все больше сексуальности становится в самом спорте!
Сразу после окончания пекинской Олимпиады функционеры от спорта стали обсуждать, как бы иные виды спорта, спортсмены в которых выглядят довольно блекло, сделать более привлекательными. И один вариант уже придумали. Настольному теннису с точки зрения зрелищности ничего не помогало: ни увеличение размеров шарика, ни сокращение количества очков. Что ни делалось – зрелищности ничего не прибавило.
И вот, похоже, нашли причину: одежда несексуальна! Ну в самом деле: традиционный наряд – это очень свободная майка, заправленная в не менее просторные шорты. Часто во время поединка теннисисты заворачивают рукава маек вверх, что делает фигуру еще более похожей на мешок с картошкой.
И вот исполнительный вице-президент Международной федерации настольного тенниса француженка Клод Бержере решается на радикальное: соревнования намного выиграют, если полностью сменить стиль спортивной формы. Аккуратные плавочки и обтягивающие топики, похоже, скоро придут на смену, уж простите за этот каламбур, бесформенной форме.
Чего уж греха таить, признаемся, отчего мы так часто с азартом следим за соревнованиями по женскому пляжному волейболу, хотя с точки зрения спортивной зрелищности он много каким видам уступает. Неужто смотрели бы так же, если бы в песок плюхались за мячом девушки, одетые в безразмерные майки и шорты? Очень сомневаюсь!
Так что не за горами времена, когда играть в пинг-понг будут в стрингах. Надеюсь, до игр на раздевание не дойдет. Все-таки это спорт, а не стрип-клуб. Хотя границы все больше и больше будут стираться.
Ну как еще оценить, например, то, что затеяли организаторы американского Супербоула – матча за право называться сильнейшей командой Северной Америки по американскому футболу. В перерыве между таймами там на поле выходят теперь команды девушек и проводят скоротечный поединок между собой. Обмундирование их лишь частично напоминает мужской аналог: они одеты лишь в нижнее белье, наколенные накладки и шлемы с пластиковым стеклом для защиты лица.
Зрителям понравилось. И теперь уже одними перерывами не довольствуются: появилась целая лига – Lingerie Football League – Футбольная лига нижнего белья. Сомневаюсь, что на трибунах всерьез за счетом следить будут.
26. Теория завтрака фром май харт
Слушатели, которые с нами не ежедневно или же подключились к «Теории заговора» уже после первой половины 2010 года, время от времени задают ставшим уже традиционным вопрос: откуда в нашем эфире взялась извечная тема завтраков спортивного министра. Те же, кто внимательно следит за околоспортивными перипетиями, прекрасно помнят отчет Счетной палаты сразу после олимпийского фиаско в Ванкувере. Министра спорта Виталия Мутко обвинили тогда в непомерной трате денег на проживание в отеле, и особой строкой шли стенания счетоводов по поводу 97 израсходованных ваучеров на завтраки. Можно долго рассуждать, что это бред несусветный, что съесть 97 завтраков невозможно за две недели просто по определению – ведь это шведский стол, в конце концов! Мы строили шутливые догадки, куда столько ушло, за какими щеками осело, в каких закромах приютилось, устраивали на эту тему шутливые голосования, запускали конкурсы и разгадывали ребусы. Обидеть Виталия Леонтьевича этим мы не пытались. Может, он просто помогал бедным?
Естественно, очень быстро тема была полностью выболтана, изъезжена вдоль и поперек. И, как это часто бывает в эфире, решили больше к ней не возвращаться, чтобы просто не надоесть слушателю с повторяемостью (эфир – вещь именно эфемерная: сегодня это актуально, а через неделю и не вспомнит уже никто). Но нет! Тема так прочно засела, так зацепила слушателя, что практически весь 2010 год прошел просто под знаком темы завтраков. Мы и голодали ежедневно в знак протеста против Мутко с 8 до 9 часов утра (время выхода программы), и шутливый сбор продуктов в помощь министру объявляли.
Причина в том, что сам герой постоянно давал повод для подшучиваний именно на кулинарную тему.
Рассказывая о каком-то очередном сложном заседании, вымотавшем членов исполкома ФИФА, Виталий Леонтьевич даже оперировал именно подобными категориями – цитирую по памяти: «Первый день проговорили весь – до самого ужина. И даже на второй день тем для обсуждения осталось: от завтрака и до обеда говорили». Указана не продолжительность заседания в часах, сутках, а именно в приемах пищи. Завтрак, обед, ужин – как реперные точки жизни.
Или уже разошедшаяся на анекдоты история о последнем вечере перед голосованием по выбору страны – хозяйки чемпионата мира-2018. Каждый из членов исполкома ФИФА спускался к ресторану в цюрихском отеле и натыкался на закрытую дверь. «Севен-о-клок!» – комментировал давно уже усевшийся в креслице неподалеку Виталий Леонтьевич, показывая на воображаемые часы на руке. Он оказался единственным, кто заранее – при заселении, очевидно, – интересуется графиком кормежки.
Один из слушателей даже прислал к нам в эфир в ту пору яркую и креативную перепевку:
Тем, кто следит за «творчеством» Мутко, не нужно, наверное, пояснять, почему после презентации российской заявки в Цюрихе фраза «фром май харт» стала одной из самых расхожих на долгое время.
