Войтик переглянулся с Грузднем и с опаской посмотрел на Стаса.
Пивень со страхом отшатнулся в сторону.
— За мной, по одному. И не высовываться. Груздень, Пивень…. Леха замыкает. Ну, что вызверились. Волки на охоту вышли. А мы под них сработаем. — Неуклюже попытался оправдаться Стас. — Или сами на утиной охоте селезнем не кричали?
Не бог весть, какое оправдание, но уж лучше такое, чем не какого.
Леха просек что-то, но помалкивает.
Впереди просвет. Поляна?
Воздух, как снег вокруг нее искрится. Кристалликами висит…Играет, светится разноцветными огнями. Электрическое поле? Не похоже. Как его удержать тончайшей пленкой? Всполохи пляшут, как Северное сияние. А за ней непроглядная тьма. Нет. Почему непроглядная? В всполохах силуэты темнеют. Четко. Без суеты. Как на заводском конвейере.
Шаги за спиной стихли.
— Темный. Слышь, Темный. — Любопытство сильнее всякой усталости. — Отсюда шли?
Но Темный молчит.
Наглухо заблокирована память у парня.
Сам не мог достучаться не мог, сколько не пытался.
Свечение увеличилось. Силуэты исчезли. А за ним снова только чернота. Глухая. Непроницаемая.
И полыхнули молнии. Разом. И во все стороны. Словно взрывом разбросало его малочисленный отряд. Кто за спиной застонал. Хруст? Свист?
Подвело любопытство. Высунулся.
— Ложись! — Крикнул он, падая на нестерпимо колючую траву.
И новый залп. Нацеленный залп из всех крепостных орудий сразу.
Сфера чуть потемнела. И новый залп.
Прямой наводкой.
Плазменные орудия у них, что ли?
Или лазером поливают?
Как там у фантастов? Бластеры и электромагнитные ружья.
— Леха! Отводи ребят. Головы не поднимать. Задницы из травы не показывать!
— А ты?
— Молчать! Это приказ!
— Командир…
Не умеет волхв говорить шепотом.
Шарахнут на голос. Ну вот! Так и есть.
— Пивень, командир Алексей! Если что, не продаст. Хоть и баламут, но калач тертый. Все. После залпа уходите.
— А ты?
— Приказ!
Голос Стаса скрипит, как железо. До нутра пробирает.
Залп!
Леха успел заметить, как тугой пружиной взлетело из травы тело Стаса, в доли секунды пролетело над землей несколько десятков метров. Угрюмый волчий вой, вой безжалостного вожака стаи разорвал вязкую тишину мертвого леса…
Толчок. Тело перевернулось в воздухе и головой вперед вонзилось волчьей тенью в, пылающую нестерпимым белым светом, стену.
И словно повинуясь этому древнему, давно забытому зову далеких предков, из-за деревьев над распростертыми телами воев, бесшумно пронеслась волчья стая и исчезла там, где мгновеньем раньше скрылся Стас.
Запоздало полыхнул залп.
— Уходим, братцы.
— Но как же…
— Приказ Груздень — Закон для подчиненного! — Припомнил Леха строку из армейского Устава. — Командир любит пошутить сам, но шутки подчиненных понимает плохо. Считайте, что это его очередная шуточка. Прикол! Говоря на понятном и доступном языке нашего Толяна. Ползком и сразу бросок. Уходим из под удара и ждем.
Залп! Бросок…
И сразу пузом на колючки.
Упали. Затаились. Бросок…
Пивень повернулся к Лехе. Борода зацепилась за колючки. Выматерился от всей души. Дернул головой, оставив клок бороды на колючках.
— А может вслед за ним, Алексей? Пока они с ним тары-бары разводят, на нас и не оглянутся. Как ты думаешь?
— Не думаю. — Отрезал Леха. — Выполняю.
— Это еще надо посмотреть, кто с кем разводит эти самые тары-бары. — Хохотнул Войтик. — Вслед за ним такие ребята в нору прошмыгнули, что я бы лучше в сторонке постоял.
Толян поднял головы, смахнул рукой с лица кровь.
— Всю физию о колючки ободрал. Леш, мы командира бросим что ли? На крайняк у нас с тобой стволы на кармане.
Груздень бросил исподлобья на Леху хмурый взгляд.
— Полезем, Алексей?
— Я тебе полезу. Ждем. А сунуть башку туда всегда успеем. — Грозно предупредил он. — Только кажется мне, ребята, что там сейчас черепки в разные стороны летят. Он, когда разозлят, охоч до посуды. Ждем! Ну что я говорил? Добрался до посуды…
Неистово белый свет опалил глаза. И Стасу показалось, что на какое то время он ослеп. Тело вопреки всем понятиям не разрывала боль. Его вообще не стало. Разлетелось в прах, на разрозненные кусочки тряпочки. Падал в бездонную яму без парашюта. Мозг отдельно. Сам по себе. А все остальное тоже отдельно. И ненавистный палящий свет перед глазами. Или где?
Судорога выламывает кости.
Значит это еще не тот свет, который в конце тоннеля. Рухнул сразу на все четыре лапы. Оглядываться будем потом. Время будет.
Прыжок.
Брызнула кровь из разорванной вены.
Ослепительно белый, сверкающий умопомрачительной чистотой зал. Высокие, одетые в такие же ослепительно белые одежды люди.
Не люди. Враги. Добыча.
Удар грудью. Трещит грудная клетка. Чужая. Ненавистная. Хилые у них косточки.
И снова прыжок. Клыками под подбородок.
Грозный рев рвется под высокий прозрачный потолок.
Тесно!
Рядом серые братья.
Упоение боем. Прыжок. Кровь. И трупы остаются на белом полу. Почему белом. Он давно окрасился кровью. Горячей, человеческой….кровью.
И почему бой? Идет охота. Как у Высоцкого. Только с обратным знаком.
Опомнились. Молния режет пространство зала. Тонкие, как нити лучи мечутся в поисках целей.
Шутишь! Не мной сказано, что пуля дура, а клык…
Зеленые большие глаза. Как изумруды пылают на узких почти прозрачных лицах под высокими, неестественно высокими, лбами. Сверлят зеленые глазищи, сжигают мозг.
