пожелав, чтобы его судил Рим, он даже не отправил к папскому двору своего посла. Что ж, нет ответчика – есть приговоренный. И папа, наскоро отлучив Саксонца от церкви, вручил Англию Вильгельму, дабы тот привел ее к апостольскому престолу.
Впрочем, вручил – сильно сказано. Оставалась самая малость – убедить в этом Гарольда. Разумеется, о «мирном урегулировании конфликта» и речи быть не могло. Стало быть, он, Вильгельм, пройдет свой путь до конца. Будь он хоть трижды французским рыцарем, в его сердце все так же стучит темная кровь его предков. Он не умеет прощать. Ах, какой вой стоял по всему Алансону, когда он приказал отрубить всем пленным руки и ноги – а пращники перебросили кровавые члены в город. В тот день горожане, выйдя на стены, стали колотить палками по принесенным шкурам и кричать: «Кожа! Кожа!» Так они хотели унизить его, напомнив о ремесле его деда... Он заставил их замолчать. И с англосаксами он будет столь же беспощаден. Он призовет к себе самых могущественных людей Нормандии. Переговорит с каждым, попросит помощи. Он сделает это так, что они не смогут ему отказать. Его армия станет самой великой в мире!
И вот, весьма скоро, у Вильгельма уже были и корабли, и солдаты, и оружие, и деньги. Из Рима прибыла священная хоругвь, а вместе с ней папская булла, одобрявшая наказание клятвопреступника. Ко двору герцога стекались лучшие рыцари со всей Европы: он предлагал хорошее жалованье, и, кроме того, каждому, кто решится служить ему, обещал в подарок всю Англию – для разграбления. Вскоре в устье реки Дивы (той самой, на берегах которой несколько лет назад в отчаянии рвал на себе волосы оставшийся без войска Генрих) собралась огромная армия – около тридцати тысяч человек. Она была непохожа на другие европейские армии того времени. Не тяжелая неповоротливая конница составляла ее костяк – а лучники и арбалетчики. Именно им предстояло решить судьбу королевства, которое отделял от материка лишь узкий пролив Ла-Манш. Вильгельм был готов к походу еще к концу лета – но, увы, дули неблагоприятные ветры, и капитаны уговорили его не рисковать. Больше месяца стояли на приколе корабли, готовые по первому зову поднять паруса. Среди них – его верный дракар, корабль-дракон. Он был подобен тем, на каких бороздили моря его северные предки, называвшие свои суда «конями дороги китов». Резвые и выносливые, как боевые кони, они плавали и в Исландию, и в Гренландию, бороздили Балтику и Средиземноморье. Змеиные головы, венчающие их форштевни, жители Северной Америки видели задолго до того, как там побывал Колумб...
Столь же величествен был и дракар Вильгельма. Его огромный парус, сшитый из вертикальных полотнищ, отделанный золотой тесьмой, поднимался вместе с высокой мачтой. Неповторим был сам силуэт судна, узкий, словно летящий, – не то диковинная рыба, не то гордая птица, не то и впрямь морской конь... Рисунок этого парусника донес нам знаменитый ковер из Байе – величественный гобелен, который, как мы помним, был соткан и вышит вскоре после высадки Вильгельма Завоевателя в Англии. Удивительная вышивка семидесятипятиметровой длины рассказывает о завоевании нормандцами Британии. Подсчитано, что на ковер нанесено 59 батальных, бытовых и даже эротических сцен, 626 человеческих фигур, 202 лошади, 55 собак, более пятисот других животных, а также 41 корабль, 37 зданий и много других изображений. Словом, он в деталях запечатлел основные сцены победоносного похода, в корне переменившего судьбу островного королевства.
В то время, пока Вильгельм продолжал собирать силы удара «в один громящий кулак», Гарольд был вынужден заниматься совсем другими делами. Видимо, не зря он вошел в историю еще и как Гарольд Несчастный... Когда корабли нормандцев уже стояли «под парусами», в Англию нежданно-негаданно вторглись скандинавы. Тезка английского короля норвежец Харальд III Суровый стремительно занял Йорк.
Столица Северной Англии была лакомым кусочком для викингов. Видимо, легкая победа настолько ослепила Харальда, что, отправившись дальше, он даже не оставил в городе гарнизона. Он двинулся к Стэмфордбриджу, местечку в двенадцати милях на восток от Йорка. Гарольд тут же кинулся в погоню – именно кинулся, потому что путь от Лондона до Стэмфордбриджа его армия проделала всего за пять дней. Судя по всему, она значительно уступала войску противника числом,– но так быстро англосаксов не ждали. Сцена решающего боя до боли напоминает ту, что развернулась под предводительством Александра на реке Неве. Тогда кровавый «счет» тоже был не в пользу викингов – впрочем, в истории, как и в жизни, каждый предпочитает учиться на собственных ошибках...
...В тот солнечный сентябрьский день ничто не предвещало бури. Клубы пыли выросли вдали молниеносно и приближались, подобно смерчу. Увидев подступающую к мосту армию Гарольда Английского, отдыхающие викинги не сразу сумели схватиться за мечи. На мосту не было охраны, и какое-то время единственный викинг удерживал его, поражая всякого, кто пытался приблизиться. Наконец несколько английских воинов обходным маневром проникли под мост и ударами копий снизу сразили смельчака. Теперь англичанам ничто не мешало перейти реку – но викинги внезапно бросились в контратаку. Харальд Суровый сам вступил в бой, «
Паруса викингов еще не скрылись вдали, а с юга к Англии уже подплывал стотысячный флот Вильгельма. Вот как пишет об этом Вильям Мальсберийский в своей «Истории английских королей»:
