было смертельно опасно, я лично дважды чуть не сорвался вниз.
В меню ресторана значились не только пиццы — те предназначались в основном для торговли навынос и выпекались на глазах у покупателей. А вот на кухне готовили настоящую еду для постоянных клиентов, гурманов, способных ради этого удовольствия как следует раскошелиться.
Здесь я научился правильно вымачивать свинину в пиве, доводить до кондиции в кипящей воде телячьи почки, сервировать артишоки и устрицы (с гарниром из смеси рубленого шпината, сыра с плесенью и сухарей). Цакоб показал мне единственно верный способ приготовления спагетти (сначала варишь 12 минут в кипящей воде, потом, не обдавая холодной водой, просто вываливаешь в дуршлаг, затем, уже на тарелке, добавляешь немного масла, два сырых яичных желтка и одну измельченную дольку чеснока) и метод длительного вываривания (как минимум пять часов) ослиных хвостов, чтобы мясо потом отделялось от костей без ножа. Со временем я постиг и такие нюансы кулинарного мастерства, как приготовление соуса из яиц и красного вина или подготовка мяса для отбивной (отбивать его можно только тупым концом ножа, ни в коем случае не специальным ребристым молотком), какой сыр лучше всего подходит к сырной траве (южнозамонианский пекорино с розовыми прожилками) и как правильно есть цыпленка (руками). Цакоб не только знал рецепты всех известных в Замонии блюд, но и был посвящен во все тонкости этикета и культуры приготовления и поглощения пищи. Одним словом, он был ходячей кулинарной энциклопедией, мог быстро сосчитать калории любого существующего и несуществующего блюда, ведь в свободное время он занимался изучением истории кулинарии. Он знал названия всех забытых к тому времени продуктов и трав. Так, например, когда-то существовала приправа под названием «пельверин», с помощью которой любому продукту можно было придать какой угодно вкус. Ее готовили из корней синистепельва, растения, которое потом полностью уничтожили зельцы, они почему-то решили, что его возделывает сам дьявол. Цакоб рассказывал мне и о деревьях с плодами, содержащими натуральный йогурт, о легендарных ягодах- великанах размером с воздушный шар, о земляных пастилках, небольших шариках из торфа, по вкусу напоминающих поджаренные бананы.
Но все это было ничто по сравнению с теми высотами, которых он достиг в своей излюбленной сфере — вкусовой комбинаторике. Цакоб Йоа придерживался мнения, что в меню ресторана должно содержаться как можно больше разнообразных продуктов, блюд, приправ и калорий. Удивительно, насколько бесстрашно он комбинировал самые несовместимые вкусы. Однажды я наблюдал, как он варил рыбу в меде, а потом жарил в масле соленый персик. Кур он заливал шоколадной глазурью, а спагетти посыпал корицей, но никто никогда не жаловался, напротив, в зале то и дело раздавались возгласы удивления и восторга. Чем больше ты перепробовал разных вкусов, тем насыщеннее и полнее твоя жизнь, — так считал Цакоб.
Правда, меня самого к приготовлению блюд в ресторане Цакоб не допускал, мы с Гемлутом работали в пиццерии, где я благодаря счастливой случайности очень быстро стал главным поваром. Дело в том, что однажды мне в голову пришла удачная мысль: на одну, уже полностью готовую гаянскую пиццу с начинкой положить вторую такую же. Эта двойная пицца пользовалась в ресторане особенным спросом и помогла мне продвинуться по службе. Гемлут, мой ассистент, высоко задрав нос, с выражением профессиональной гордости на лице выверенными движениями подкидывал мне оливки, лук, салями, сосиски, грибы, рыбу и ветчину, а я элегантно раскладывал их на пиццы. То и дело на улице кто-нибудь останавливался и, прильнув к окну, наблюдал за нашей работой. И уж если это было существо женского пола, Гемлут времени зря не терял, тут же назначал очередное свидание, особенно если у девушки была экстраординарно пышная шевелюра.
Дома, в перерывах между свадьбами гномов, мы спали, иногда я рассказывал Гемлуту о том, чему научился в Ночной школе, или он обучал меня приемам боевого кадора.
По ночам я частенько слушал его ностальгические рассказы о милых его сердцу табачных плантациях. Тяжело вздыхая и смахивая украдкой слезу, он описывал мне красоты тропического леса, а я вспоминал Кверта, который точно так же прочувствованно рассказывал мне о своем измерении.
10 г дрожжей, 200 г муки, щепотка сахара, 1/4 чайной ложки соли.
150 г сыра моцарелла, пюре из четырех томатов, шесть сосисок, четыре кружка салями, пять измельченных оливок, 100 г сырокопченой ветчины, каперсы, тертый пармезан.
Вымесить тесто, для чего смешать все ингредиенты с двумя столовыми ложками воды, скатать шар, накрыть и оставить на 30 минут. Раскатать пиццу, выложить сверху протертые томаты, моцареллу и все остальные составляющие начинки. Изготовить вторую такую же пиццу. Выпекать обе пиццы в печи 15 минут, затем положить одну на другую и в таком виде подавать на стол.
Все трудоспособное население Атлантиса, провалявшись до обеда в постели, отправлялось не на работу, а на выставки или другие культурные мероприятия, которых в городе было гораздо больше, чем в любом другом населенном пункте Замонии.
Одного взгляда на страничку культурной хроники любой газеты Атлантиса было достаточно, чтобы составить себе представление о разнообразии культурных мероприятий, проходивших по средам. (Привожу здесь лишь самые интересные.)
СЕММ СЕГГЛИУ И НАТИФТОФЫ, музыкальный коллектив из Восточной Замонии, даст жару в «ПОДПОЛЬНОМ БУНКЕРЕ», подземном танцхолле, расположенном под одним из городских озер. В группе, естественно, не было никаких натифтофов, они бы на такое никогда не решились, их представляли переодетые зельцы, что само по себе было уже совершенно отвязно, поскольку натифтофы весьма болезненно реагировали на подобные провокации и незамедлительно отвечали на них всеми разрешенными законом репрессивными мерами.
В «КОЛОДРОМЕ», гигантском театральном центре, насчитывавшем 34 сцены, давали спектакль- марафон «Глас вольтигорков», экспериментальную постановку по пьесе Хильдегунста Сказителя, длящуюся в общей сложности 240 часов и объединившую 3000 актеров. Зрители в зале сменяли друг друга, одни уходили, другие приходили, но вновь пришедшие не чувствовали себя ущемленными, так как по замыслу Сказителя действие пьесы, посвященной разбору глубинных причин войны, с незначительными отклонениями повторялось каждые несколько часов. Гемлут тоже успел там побывать, но остался разочарован. Ему не понравилось, что актеры все время говорили задом наперед и еще в перерывах между
