Ковалевскими. Ради этого детей разучились рожать. От мужей отказываются. Надо же? Поди пойми их. В этот момент, как нельзя кстати, нарушив затянувшееся молчание, из кухни вернулся Михаил Кузьмич. Сразу заметив грустные лица собеседников и поняв причину, он вмешался в разговор:
— Владимир Яковлевич, у нас с Ириной Викторовной все оговорено. Она с ребятами будет ко мне чаще приезжать. Да и я в столице, сам знаешь, не редкий гость. Так выше голову.
Возвращался домой из гостей в раздумье. Не получился у меня разговор с женой Главного. Более того, где-то в душе я даже отступился от Михаила Кузьмича, оправдывая возможность его разлуки с Ириной Викторовной.
— Видать, — думал я, — у таких сильных, властных, неделящихся в жизни, так и случается, и это правда. Как говорится из песни слов не выкинешь, а песни бывают всякие. И все же жизнь надо уважать, даже такую трудную…
И тем не менее принципиально образ жизни Главного не изменился, а проблемы продолжали оставаться. Однако даже в период душевной расслабленности М.К. Янгель умел овладеть своими чувствами и, если требовали обстоятельства, проявлял фантастическую способность мобилизоваться в нужную минуту.
Трагедия, ставшая черным днем космодрома,
или что произошло 24 октября 1960 года
Жизнь показала, что при испытаниях ракетно-космических систем экстремальные ситуации, вплоть до трагических, возникали и, наверное, будут возникать. Правильно и то, что истинные качества человека проявляются именно в таких обстоятельствах. Нам пришлось быть свидетелями мужества, ответственности за людей и технику Главного конструктора в одной такой ситуации, которая, увы, не обошла и нас. Из рассказов очевидцев разбора этого случая мы узнали и о большой самокритичности Главного конструктора. Все это, разумеется, не прошло мимо внимания всего коллектива испытателей. Авторитет этого человека в наших глазах мгновенно поднялся, а его поведение в той ситуации со временем стало обрастать чуть ли не сказочными подробностями. Наверное, с тех пор в нашем коллективе Главного конструктора почтительно, с большим уважением стали называть просто Кузьмичом.
Будь осторожен. Итог на лезвии держится бритвы.
Два сообщения
Вечером 24 октября 1960 года аппарат специальной связи в Кремле выдал на печать горькие слова трагической шифровки:
В 18.45 по местному времени за 30 минут до пуска изделия 8К64 на заключительной операции к пуску произошел пожар, вызвавший разрушение баков с компонентами топлива. В результате случившегося имеются жертвы в количестве до ста и более человек. В том числе со смертельным исходом — несколько десятков человек.
Главный маршал артиллерии Неделин находился на площадке для испытаний. Сейчас его разыскивают.
Прошу срочной медицинской помощи пострадавшим от ожогов огнем и азотной кислотой.
В Кремле второй день с нетерпением ждали сообщение от Главного маршала артиллерии М.И. Неделина. Ждали чего угодно, но только не этого. О важности, которую придавали полученной телеграмме, свидетельствует тот факт, что на документе имеется запись, сделанная заведующим Общим отделом ЦК КПСС: 'Прочитано членам Президиума ЦК КПСС. В. Малинин. 24.10.60'.
Реакция на сообщение последовала незамедлительно. В ночь того же числа из Москвы на полигон, где случилось непредвиденное, специальным рейсом вылетела высокая комиссия. Решение о ее создании будет оформлено лишь на следующий день, когда комиссия уже приступит к работе на месте катастрофы. Вот содержание этого архисекретного документа.
| № П308/22 | СТРОГО СЕКРЕТНО (особая папка) |
Вопрос Министерства обороны
Утвердить комиссию в составе: тт. Брежнева, Гречко, Устинова, Руднева, Калмыкова, Сербина, Гуськова, Табакова и Тюлина для расследования причин катастрофы и принятия мер в воинской части 11284.
Итак, в составе партийно-правительственной комиссии Л.И. Брежнев — Председатель Верховного Совета СССР, А.А. Гречко — первый заместитель Министра обороны СССР, Д.Ф. Устинов — заместитель Председателя Совета Министров СССР, К.Н. Руднев — Председатель Государственного комитета
Совета Министров СССР по оборонной технике, В.Д. Калмыков — Председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по радиоэлектронике, И.Д. Сербин — заведующий Отделом оборонной промышленности ЦК КПСС, А.М. Гуськов — начальник Третьего главного управления Комитета государственной безопасности СССР, Г.М. Табаков — директор Научно-исследовательского института, на стендах которого производились огневые испытания реактивных двигателей (НИИ-229), Г.А. Тюлин — директор Научно-исследовательского института проблем ракетной техники (НИИ-88).
Кроме Л.И. Брежнева решение адресовано Ф.Р. Козлову, являвшемуся в то время Секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза.
Рано утром 25 октября самолет с высокой комиссией приземлился на аэродроме среднеазиатского полигона и сразу же началось расследование причин случившегося.
А через два дня спецрейсами самолетов 'черные тюльпаны' — цинковые гробы были отправлены в Днепропетровск, Харьков, Киев, Москву и Загорск.
В городах, куда их доставили, приняли самые строжайшие меры для сохранения тайны.
Происшедшая катастрофа тщательно скрывалась не только от широкого общественного мнения. О том, что случилось на полигоне в Средней Азии, не знали даже на другом полигоне — Капустин Яр, где параллельно с некоторым опережением (первый пуск состоялся 6 июля) испытывалась вторая ракета
