связывал свои возражения с организацией динамики полета. Его оппонентом выступил начальник отдела, курировавший систему управления смежника. Несмотря на то, что они были представителями одной структуры, именовавшейся 'комплексом' конструкторского бюро, обсуждение, возникшее между ними, приобрело бурный характер, а уровень аргументации достиг тех 'высот убедительности', что потребовалось довольно резкое вмешательство Главного, едкой репликой приведшего в порядок увлекшихся сверх всякой меры спорящих.
— Так получилось, что со своим развернутым сообщением, обосновывая кажущиеся недостатки минометного старта, я выступал довольно долго — минут двадцать, — продолжает вспоминать руководитель подразделения, отвечавший за пневмогидравлическую схему ракеты, И.Г. Писарев, со слов которого и воспроизводится развитие хода совещания. — При этом произошел любопытный эпизод, глубоко засевший в памяти. Михаил Кузьмич сидел в шерстяной рубашке без галстука во главе длинного стола, пиджак по традиции покоился на стуле. Внимательно слушал всех выступавших, иногда по ходу бросал реплики. Аргументируя свое мнение, я стоял перед ним около стола. Когда закончил излагать аргументированные доводы не в пользу минометного старта, он неожиданно встал. Я даже немного растерялся. А Главный подошел, взялся за пуговицу моего пиджака, покрутил ее какое-то мгновение и вдруг сказал:
— Ну вот ты-то как не понимаешь, что если эту машину не сделаем через два — три года, то они на нас могут напасть?
Почему он выбрал объектом для такой реплики именно меня, до сих пор не понимаю. Могу только предположить, что наиболее существенным ему показалось возражение, связанное с организацией газодинамических процессов в баках и двигателе. А именно они-то и обеспечивают полет ракеты. Тогда как вопросы, связанные с производством, в частности, создание конструкции ракеты и систем, обеспечивающих новые условия старта, он считал сложными, но решаемыми.
После этого эпизода получилось что-то вроде небольшого своеобразного неофициального голосования, оставлявшего как бы свободу при принятии окончательного решения. Михаил Кузьмич спрашивал персонально каждого, называя по фамилии, за или против тот минометного старта, обращаясь со словами:
— Твое мнение?
Один из заместителей Главного, любитель статистики, на листе бумаги провел вертикальную черту и, поставив вверху слева 'за', а справа 'против', стал крестиками фиксировать отношение участников совещания к предложению Михаила Кузьмича. И, если мне не изменяет память, практически все ведущие специалисты конструкторского бюро высказались против. Когда стало совершенно ясно настроение присутствующих, Михаил Кузьмич встал, по привычке закурил традиционную сигарету, прошелся, как обычно, вдоль стола, а затем как-то спокойно, тоном не допускающим 'инакомыслия', четко сформулировал свое решение:
— Ну, что же. Я всех внимательно выслушал и принимаю решение: будем делать минометный старт.
— Михаил Кузьмич, для этого нужен эскизный проект, у нас сроки на носу, — попытался возразить начальник проектного отдела.
— Это не твой вопрос. Эскизный проект сделайте в июне, — на той же ноте конкретизировал свое решение Главный.
Так закончилось это, ставшее в своем роде историческим в развитии боевой ракетной техники совещание, о котором до сих пор знали только его участники…
Развитие дальнейших событий очень убедительно показало сколь много внимания уделял Главный отработке и отработанности процессов, происходящих в двигателях и двигательных установках ракеты, куда входят и баковые системы. Если конструкция может быть несовершенной, то всегда есть пути ее улучшения и доведения до нужного уровня, отвечающего поставленной задаче. Все это, как говорится, лежит на поверхности и зависит от изобретательности исполнителя. Возникающие в двигательных системах процессы, могущие привести к взрывам, колебаниям, непредсказуемы, природа их зачастую неизвестна, а следовательно, и непонятны пути борьбы с возникшим 'недугом'.
Из истории ракетной техники известны примеры, когда самые большие проекты не состоялись по этой причине. Это подтверждает и практика летных испытаний при отработке новых ракет. Львиная доля аварий во всех странах мира приходится на долю именно двигательных установок.
На ракете Р-36М, на первой ступени, в дальнейшем отказались от двигателей разработки А.Д. Конопатова. В.П. Глушко сумел предложить не пяти-, а четырехкамерный двигатель, надежно обеспечивавший заданное время запуска. Что и было в дальнейшем блестяще реализовано.
Выдвинутая в качестве существенного возражения на этом судьбоносном совещании проблема взрывного догорания образовавшейся смеси получила удачное разрешение в процессе дальнейших проектно-конструкторских проработок. Введением оригинальной специальной выкладной мембраны удалось исключить возможность возникновения этого явления. Но об этом будет сказано в своем месте.
Что же касается идеи химического наддува баков, то месяца через два Главный вызвал к себе И.Г. Писарева и предложил:
— Делай химнаддув.
— Но, Михаил Кузьмич, — возразил Игорь Глебович и назвал многие организации, которые не смогли реализовать эту проблему до уровня конструктивных решений, — не знаю, справимся ли мы с такой сложной задачей. Нужно провести очень большое количество экспериментов.
— Делай, я буду помогать, — закончил разговор Главный конструктор.
Получив добро, подразделение, руководимое И.Г. Писаревым, будущим доктором технических наук, а пока инженером без ученого звания, развернуло широкомасштабные исследования. И после более чем 1500 проведенных экспериментов было найдено удачное решение, альтернативы которому в дальнейшем не было и в будущем даже на самой совершенной ракете Р-362М. И сейчас химический наддув 'живет' на этих, прозванных сатанинскими, ракетах, стоящих на боевом дежурстве, но уже в России.
После совещания, вызвав к себе ведущего конструктора, Главный задал ему в достаточно резкой форме вопрос:
— На каком основании были прекращены работы по минометному старту?
Последний, взяв в секретном отделе письмо, показал его Михаилу Кузьмичу. В нем речь шла о разработках, связанных с минометным стартом. Наискосок на тексте стояла резолюция заместителя Главного конструктора, исполнявшего на период отсутствия первого лица его обязанности. Решение своей категоричностью, казалось, не оставляло никакого сомнения в судьбе проекта: 'Работы по минометному старту прекратить'.
Прочитав документ, М.К. Янгель взял ручку, зачеркнул наложенную резолюцию своего заместителя, и сверху над ней твердой рукой вывел: 'Работы по минометному старту продолжить', скрепив свое окончательное и бесповоротное решение подписью.
Итак, принятое решение предельно строго и лаконично: старт должен быть только минометным. Это значило, что все надо начинать заново, да еще в таком темпе, чтобы наверстать упущенное. С этого момента и ведет отныне отсчет времени история минометного старта тяжелых баллистических ракет. Революционная по своему содержанию идея станет неукоснительно претворяться в жизнь и 'обрастать' союзниками. Проектирование пойдет в заданном направлении и не будет сил, способных повернуть движение вспять.
В то же время М.К. Янгель, помня о заслугах Е.Г. Рудяка как идеолога шахтных комплексов для ракет Р-16 и Р-36, когда ленинградский конструктор проявил себя не только автором прогрессивных технических решений, но и энтузиастом своего дела, продолжает делать настойчивые попытки сохранить его в качестве Главного конструктора шахтного комплекса, для чего организует встречу в Министерстве. На совещании в неизменно вежливой манере Михаил Кузьмич начинает облекать предложенную идею убедительными перспективами ее реализации. Напомнив, что подобный способ выбрасывания испытан веками, 'завораживающим', мягким голосом Главный в который уже раз обрисовывает первоочередные явно видимые и побочные преимущества. В дополнение к очевидным, это еще и прибавка дальности полета, эффективное использование уже существующих стартов. И, что особенно важно, решение задачи с единых позиций дает возможность осуществлять при минимальных затратах индустриальную заводскую сборку со
