устремлены на шахту. Идет отсчет времени: до старта осталось пять, четыре, три, две, одна минута, а затем пошел счет на секунды. Генерал держит в руках телефонную трубку и по прямой спецсвязи докладывает в Москву о ходе испытаний, повторяя отсчет времени. На другом конце начальник ГУРВО генерал-полковник А.А. Ряжских. Прошла команда на пуск и по циклограмме получили подтверждение: 'Пуск состоялся'. Ракета вылетела. Генерал докладывал в Москву: 'Пуск состоялся'. А в это время ракета, зависнув, вдруг начала двигаться в обратном направлении. Увидев это, генерал машинально бросил трубку и отбежал от стола с телефоном к окошку, в недоумении и с ужасом наблюдая происходящее. Все присутствующие стали невольными свидетелями последствий взрыва ракеты в пусковой установке. А в лежавшей беспризорно трубке звучал голос начальника ГУРВО, встревоженно вопрошавшего:
— Что случилось? Что случилось?
Первым пришедший в себя, побледневший главный конструктор направления, поднял ее, и, воспользовавшись выразительной частью русского языка, всегда приходящей на помощь в критических ситуациях, медленно отчеканил:
— …..!
Между тем, пока Генеральный конструктор и председатель Государственной комиссии шли по патерне, дым от взрыва рассеялся. Поднявшись на поверхность, они не обнаружили летящей ракеты, а взрыва, находясь под землей, не слышали.
— Какая резвая ракета. Успела уйти за облака, — произнес председатель комиссии.
А в это время Генеральный конструктор посмотрел на пусковую установку и, не обнаружив телеметрической вышки, понял, что произошел взрыв.
Все, причастные к этому происшествию, собрались около места, которое еще считанные десятки минут до этого называлось шахтной позицией. Генеральный конструктор комплекса подвел главного конструктора направления к краю образовавшегося гигантского котлована, взял за обшлаг пальто и сказал:
— Посмотри, что ты наделал!
Он, естественно, не знал, что, если главный и имеет непосредственное отношение к происшедшему, то меньше всего виноват, хотя, как покажут дальнейшие события, его причастность осудят более чем сурово.
'Налюбовавшись' невиданным зрелищем и убедившись в огромной разрушительной силе, содержащейся в энергетике ракеты, все поехали в монтажно-испытательный корпус. Здесь по прямой связи председатель комиссии и Генеральный конструктор доложили своим министрам о происшедшей аварии.
На следующий день Генеральный конструктор улетел самолетом в Днепропетровск. Со слов очевидцев, он был в тяжелом подавленном состоянии. В самолете находились еще трое из числа участвовавших в пуске, но в наименьшей степени связанных с развернувшимися событиями. Основной же состав экспедиции остался на полигоне. Да и с Генеральным конструктором, наверное, учитывая сложившуюся ситуацию, просто не рискнули лететь вместе.
По прибытии в Днепропетровск, на второй день В.Ф. Уткин собрал всех, причастных к неудачному пуску ракеты, и отправил самолетом на Байконур посмотреть результаты своей работы. По прибытии на космодром бригаду автобусом доставили прямо к 'яме' и перед взором 'причастных' предстала ужасная картина разрушений и всего того, что осталось от шахтной пусковой установки. Практически без отдыха все прилетевшие и участники экспедиции отбыли обратно в конструкторское бюро и подключились к работе аварийной комиссии, уже созданной по приказу министра и Заказчика для тщательного изучения всех обстоятельств, приведших к аварии.
Начали анализировать циклограмму выдачи команд и вскоре добрались до команды на запуск двигателя первой ступени. Обнаружили, что команда не прошла, а это дало возможность сузить область поиска и разбираться в ограниченном районе.
Сразу возникло первое предположение: не расстыковался разъем ШР-200, связывающий ракету с пусковой установкой, по разрыву контактов которого проходит импульс в систему управления — команда на запуск маршевого двигателя первой ступени. На место аварии послали поисковую группу в надежде найти разъем. Естественно, найти его не удалось. Одновременно с поисковой группой на вычислительном центре штаба войсковой части, обслуживавшей старт, работала группа по анализу телеметрической информации. В числе прочих она рассматривала материалы киносъемки момента выхода ракеты из шахты и фотографии, снимавшиеся с определенной частотой с помощью специальных камер, снабженных телеобъективами. Просмотр кинофильма с замедленной скоростью продемонстрировал процесс прохождения всех этапов выхода ракеты до момента зависания: как отстреливался поддон, обтюраторные кольца.
Увеличенные в двадцать раз фотографии дали ответ на интересовавший комиссию вопрос. На одном из снимков было четко видно, что ракета движется вверх, но обтюраторное кольцо еще не слетело и на нем находится ответная часть разъема ШР-200. По разрыву этой связи стало ясно, что разъем расстыковался. Следовательно, команда на запуск системой управления должна была быть сформирована и причину надо искать в последней. Вновь вернулись к циклограмме. По мере продвижения процесса поиска менялся психологический настрой причастных к аварийному пуску заинтересованных лиц. Пока шли поиски материальной части и обработка телеметрической информации, Главный конструктор системы управления В.А. Уралов чувствовал себя очень уверенно, 'как король', считая что виновато конструкторское бюро 'Южное'. И только после установления факта расстыковки разъемов и переключения области поиска на систему управления стал проявлять особую заинтересованность.
То, что обнаружили при дальнейшем ее изучении, потрясло даже видавших виды испытателей. Причиной аварии стала грубейшая халатность, созвучная по характеру и соизмеримая по последствиям роли запятой в известном сочетании слов: 'казнить нельзя помиловать'. Ошибка произошла из-за невнимательности оператора: в цифровом коде командного прибора системы управления в ячейке, выдающей сигнал на запуск двигателя первой ступени, были переставлены местами ноль и единица. В результате команда на запуск двигателя не прошла, ракета вернулась обратно в контейнер, а самовоспламеняющиеся компоненты топлива завершили дело.
О физических возможностях человека поэт сказал: 'Единица — вздор, единица — ноль'. Это в повседневной жизни, когда надо поднять 'простое пятивершковое бревно, тем более дом пятиэтажный'. Совсем другое дело в ракетной технике, если в роли единицы выступает символ, определяющий наступление определенной операции или действия.
Единица в циклограмме минометного старта, запуская двигатель, вызывала к жизни огромную созидательную энергию. Пропустив же вперед ноль и заняв свое место в числовом ряду, она 'выпустила на свободу джина' огромной разрушительной силы.
Как было выяснено в процессе работы комиссии, роковую ошибку с перестановкой цифр можно было обнаружить. Если бы при отработке циклограммы на комплексном стенде научно-производственного объединения 'Электроприбор', разрабатывавшем систему управления, сымитировали ситуацию расстыковки разъема ШР-200, то сразу бы обнаружилось, что по разрыву контактов этого разъема, связывающего ракету с пусковой установкой, электрическая команда на запуск двигателя первой ступени не прошла. Эта операция при отработке циклограммы была исключена, и ошибка осталась, 'повиснув' дамокловым мечом над стартовой позицией.
По результатам расследования причины, приведшей к взрыву шахтного комплекса, проводилась коллегия в Министерстве общего машиностроения. После обязательных в таких случаях разносов состоялось 'вручение наград главным лауреатам'. Генеральному конструктору ракетного комплекса — строгий выговор, Главному конструктору направления — строгий выговор, Главному конструктору системы управления — строгий выговор, и всем — с занесением в личное дело. Кроме этих морально- психологических воздействий, у каждого из отмеченных вниманием высчитали по месячному окладу. Целесообразность этой меры наказания министр сформулировал так:
— Чтобы жены знали.
К этому следует только добавить, что в сложившейся ситуации очень достойно повел себя Главный конструктор системы управления В.Г. Сергеев, который смело взял всю вину на себя, заявив:
— Да, мы виноваты.
