Лейтенант Томас Аллен разобрал телефон прежде, чем прозвенел ответный звонок. Забросил аккумулятор в одну сторону, а телефон в другую. Наверное, так лучше будет. Она не заслуживает такого. Она заслуживает нормального парня с хорошей кредитной историей и стабильной работой, троих детей, дома по тридцатилетней ипотеке и воскресных служб в церкви. Ничего из этого он ей дать никогда не сможет…
Значит, будет лучше, если она забудет его, бродягу с автоматом и найдет себе кого получше. Того, кто способен ей дать нечто большее, чем ожидание по ночам и просмотр программ CNN в тщетной попытке понять, что происходит.
Лейтенант завел машину и тронулся с места.
Место, где он назначил встречу, было ему хорошо знакомо, он был здесь сутки назад, все хорошо запомнил и мог ориентироваться даже в темноте. Он залег с автоматом на возвышенности, отсюда была хорошо видна дорога. Плохо было, что у него не было ни единого прибора ночного видения, он понял, что зря оставил винтовку, надо было снять хотя бы термооптический прицел. Но сейчас — уже поздно было об этом думать.
Небольшой пикап свернул с дороги, покатился по смотровой площадке, замедляясь. Без фар. Водитель явно готов был в любой момент газануть и скрыться…
Пикап остановился. Лейтенант взглянул на часы — еще десять минут до обозначенного времени. Пикап с одинарной кабиной, небольшой, в нем сложно спрятаться. Но вот в кузове. Один или два стрелка там вполне даже поместятся.
Проблема в том, что он был один. У него не было прибора ночного видения, не было термоскопа, чтобы проверить машину. Он не мог выставить прикрывающего стрелка ниже по дороге, чтобы он мог сообщить ему, если чуть ниже — остановился черный фургон SWAT, группы захвата ФБР или еще черт пойми кого. У него не было информации с беспилотника, не было точки эксфильтрации, не было ничего. Самое главное, что у него было еще несколько часов назад и не было сейчас — это уверенности в боевом братстве. И в собственной стране. Парни, лучшие из всех, кого он только знал сделали работу — и за это их убили.
Но решение надо было принимать. Сейчас.
Водитель вышел из машины. Он постоянно перемещался, переминался с ноги за ногу, нервно прохаживался, но так, чтобы пикап защищал его со стороны леса. Повадки профессионала… в Ираке многие приобрели такие повадки, это один из способов осложнить работу снайпера. Не хочешь попасть под выстрел — постоянно двигайся.
Делать было нечего, он встал с земли и пошел навстречу прибывшему за ним человеку.
Когда он перелезал через ограждение дороги — человек из пикапа с поразительной ловкостью вскинул оружие, осветил его подствольным фонарем.
— Стоять!
Лейтенант медленно поднял руки. Один из пистолетов у него был закреплен сзади, на уровне шеи скотчем.
— Не глупи! Сейчас пройдет фура, что ты будешь делать тогда!? — крикнул он.
— Пересекай дорогу! Медленно!
— Черт, дорога это не лучшее место для медленных прогулок.
— А мне плевать! Или вперед! Не дергайся!
Лейтенант понял — мимо. Этот парень не знает, что на него открыта охота. Иначе — он просто задержал бы его до прибытия группы захвата, а не целился в него сам.
Но он целился и с этим надо было что-то делать.
— Брось оружие! На колени! Вон там!
Лейтенант освободился от винтовки, встал на колени. Затем бросил на землю пистолет.
— Ты что, идиот? Я сказал — все оружие!
Лейтенант оторвал прикрепленный сзади на уровне шеи Р226, бросил его на землю.
— Это все!
— Не дергайся!
Стрелок начал приближаться. Это большая ошибка, что люди воображают стоящего на коленях человека легкой добычей, способы перейти в атаку из этого положения существуют и они весьма эффективны. По правилам, разработанным для Ирака и Афганистана — проверяющий теперь должен обойти проверяемого и надеть наручники. Но это надо выполнять как минимум вдвоем и то — это достаточно опасно, потому что страхующий — может при стрельбе зацепить страхуемого. В этом случае — лучше, если страхующий будет стоять не прямо перед заключенным — а сбоку, чтобы стрелять без риска зацепить своего…
Стрелок переместился за спину Аллена, его оружие — а он был вооружен карабином М4 — теперь для него было обузой, оно висело у него на груди на ремне Джайлза и мешало ему. Как только стрелок начал надевать наручники — Аллен перешел в наступление, использовав один из наиболее сложных трюков, которые показывали в учебном центре в Коронадо. Наручники невозможно надеть одной рукой, надо использовать обе. Как только стрелок начал надевать наручники — Аллен захватил его руку и с силой швырнул через себя. Выхватил третий пистолет, один из Глоков. Направил его на лежащего на земле стрелка прежде, чем тот успел выхватить свой запасной…
— Неплохо. Что теперь? — стрелок был напряжен как пружина, он уже продумывал, как выкрутиться.
— А ничего…
Лейтенант Томас Аллен поднялся на ноги. Протянул руку петти-офицеру Ричарду Краучу, отель- компани (снайперско-разведывательная группа), вторая рота триста двадцать пятого мотострелкового батальона…
— Вставай.
Крауч немного помедлив, ухватился за руку. Поднялся, не пытаясь провести прием.
— Тебе чего нужно?
— Этот вопрос надо было задавать до или после того, как ты начал целиться в меня из штурмовой винтовки?
Крауч провел рукой по лицу…
— Извини.
— Нормально… Ты что — псих?
— Да нет… Просто сама ситуация дерьмовая. Я занимаюсь повышением боеготовности BORTAC, пограничного патруля. Направлен туда в порядке обмена опытом… господи, когда я туда пришел, у них еще было по одной штурмовой винтовке на патруль, и они с двухсот футов уже не попадали в мишень. С той стороны потоком текут наркотики, Зетас приговорили нас всех к смерти. Вот я и подумал…
— Нормально подумал. Эй, парень, мы сутки назад вместе накрыли точку наркоторговцев!
— Черт, я же сказал — извини! — взорвался Крауч.
Лейтенант понял — чисто. Никто не приедет, над ними не зависнет черный вертолет с прожектором на борту. Чисто. Что же касается реакции Крауча — она, увы, объяснима. Из Ирака, из Афганистана — люди возвращались искалеченными, если и не телесно, то духовно все. И то, что многие ветераны во время вождения машины ехали по разделительной и постоянно мотали ее из стороны, чтобы затруднить прицеливание ракетчику с РПГ — это еще полбеды. А беда в том, что там все утрачивали веру. В добро, в хорошее, в добрые намерения в то что все люди созданы Богом такими, что они инстинктивно стремятся к добру, к хорошему, к светлому. Когда ты возвращаешься из Стана и идешь по улице американского города, видишь, как парень сунул руку под куртку — ты внутренне сжимаешься как пружина, потому что думаешь: там — пистолет или пояс шахида. Жить так нельзя — но те, кто вернулся, были обречены на то, чтобы прожить свою жизнь до конца. И таких — становилось все больше и больше…
— Проехали. Прости и ты меня, братишка.
— Проехали… Ты где этому научился?
— В Коронадо. Мне нужна помощь.
