капитуляцию. Он не хочет принять на себя черное пятно за позор пленения. Если же он получит приказ от своих непосредственных властей, то ответственность за сдачу гарнизона и базы сама собой перекладывается на старших начальников. Тогда он будет чист перед богом, перед императором, перед офицерской кастой и перед подчиненными войсками. А то, что он продолжает играть судьбой многих тысяч солдат и офицеров, ставит ее в зависимость от какой-нибудь случайности или порыва фанатика, его как будто не касалось.
Студеничников и Козлов пытаются объяснить Хори, что как командир базы и старший по воинскому званию японский офицер, он, исполняя уже всем известную волю их императора, вполне правомочен принять самостоятельное решение о капитуляции. Во всяком случае, наше командование законность его подписей на документах признает. Гарнизон, зная его должностное положение, несомненно подчинится его воле.
Хори отвечает, что, согласно японскому воинскому обычаю, без ведома своих начальников и без полномочий не в его власти приказать войскам капитулировать. Он может сдаться лично сам, не спрашивая на это согласия свыше, но и то традиции самурая и офицерская честь обязывают его в случае опасности пленения покончить жизнь самоубийством, сделав себе харакири. Но сдача в плен его одного или вместе со штабом еще не означает капитуляции гарнизона.
Не сходятся у Хори концы с концами. Сдаться в плен и остаться в живых — «недостойно» самурая. Отдать приказ и покончить с собой — на это самурайского духа не хватает. А вот если решат и прикажут старшие власти — тогда с них и спрос.
Командование десанта решает попытаться помочь Хори еще раз связаться с его ставкой. С телеграммой адмирала отправляется офицер-порученец, сопровождаемый двумя советскими офицерами и группой солдат-десантников на автомашине. Через час он возвращается и докладывает, что наладить связь не удалось.
— Поскольку, — говорит Хори, — все попытки связаться с моим командованием не увенчались успехом, дальше нам вести переговоры бессмысленно.
И он предлагает прервать переговоры, дожидаться, пока не поступит приказ от его начальства.
Студеничников и Козлов это предложение Хори отклонили категорически. При этом японцам было сказано, что под неослабным контролером со стороны десанта они должны добиваться от своих старших властей приказа о капитуляции. Для полной гарантии безопасности и чтобы не вести переговоры через посредников, решено всех японских офицеров оставить на корабле.
Чтобы обезопасить стоящие в порту корабли от внезапного нападения в ночные часы, командование десанта решило высадить остававшиеся на кораблях войска и занять прилегающие к порту улицы и кварталы.
По сходням на причалы потянулись одна рота за другой. Идут морские пехотинцы, артиллеристы выкатывают свои «сорокапятки», минометчики несут на плечах минометы. На причал выгружают ящики со снарядами и минами. Разобравшись по ротам и взводам, десант занял порт и ближайший припортовый район.
Отряд наш остается возле складов на причалах. Большинство наших ребят отдыхают. День выдался хлопотливый, немало было беспокойства. На непривычной жаре люди истомились.
На кораблях матросы несут боевую вахту: дежурят у орудий, у пулеметов, прожекторами прощупывают город, в бинокли и дальномеры осматривают всю округу.
От командования флота пришла радиограмма. Адмирал Юмашев предписывает немедленно взять на борт флагманского корабля контр-адмирала Хори, полковника Тадо и группу старших офицеров, на корабле продиктовать им требование о немедленной капитуляции гарнизона, о передаче десанту аэродрома со всеми находящимися там самолетами. На случай отказа поручено заявить, что будет вызвана авиация для бомбардировки военных объектов, а флот начнет артиллерийский обстрел города и крепости. Находящиеся в порту транспорты и шхуны приказано не выпускать, на выходе из бухты поставить брандвахту, а при попытке прорыва в море нарушителей запрета немедленно топить. Студеничникову предписывается предупредить японских командиров, что вся ответственность за последствия ложится на них.
Радиограмма эта частично уже запоздала. Командование японской базы на борту нашего корабля. А вот от капитуляции они все еще уклоняются. И принудить их отдать приказ по войскам о сдаче в плен пока не удается.
Козлов и Студеничников передали приказ по десанту: непрерывно сохранять повышенную бдительность, ни одному человеку не отлучаться с постов и занятых позиций, оружие держать в готовности, постоянно поддерживать связь между всеми подразделениями, об обстановке на каждом участке регулярно докладывать. Приказ этот оказался как раз кстати.
Было около девяти часов вечера, когда дозорные донесли, что во многих местах заметно передвижение больших групп японских солдат. Они покинули казармы и теперь намереваются вплотную сблизиться с десантом. Подтягиваются к порту они через южную часть города, стараясь оказаться в тылу у десантников.
Отряду приказали быстро подняться, перейти к южной оконечности причалов и там занять оборону. Леонова, Гузненкова и Инзарцева посыльный вызвал на фрегат. Вернувшись через короткое время, они сказали, что японцы задумали какую-то авантюру или даже готовятся напасть на десант. Десанту приказано не пускать японцев в порт, не позволять им сближаться с нами. Всемерно избегать применения оружия, огня без приказа не открывать.
Отряд вытянулся цепью от оконечности причала мимо складов к домам, прихватил и часть улицы. Рядом встала рота автоматчиков, только что подошедшая из северной оконечности порта.
При свете корабельных прожекторов видно, как японцы плотными цепями, держа оружие наперевес, все более и более заполняют улицы, подтягиваются к порту.
Десантники выбрали себе укрытия, выставили в амбразуры пулеметы и автоматы, приготовились, если потребуется, драться и за причалы и за стоящие у них корабли. Положение стало обостряться до опасного.
В штабе десанта на корабле встревожены передвижением японцев, пожалуй, не меньше, чем мы.
На вопрос Студеничникова и Козлова, почему японские части производят передвижения и сближаются с нашим десантом, Хори и Тадо отвечают, что причина им не известна, но они предполагают, что кто-то из командиров частей проявил самоуправство и непослушание.
В этот момент вбежавший в салон переводчик доложил Козлову и Студеничникову, что им удалось перехватить приказ полковника Тадо оставшимся на берегу офицерам подтянуть войска к порту, атаковать десант, захватить корабли и на них и на стоящих в бухте шхунах немедленно отплыть в Японию.
Какое вероломство! Нашему возмущению нет предела. Такая тяжкая опасность нависла над десантом…
Японских связных тут же задержали. Хори и Тадо предупредили, что, если только будет сделана попытка нападения на десант, при первом же выстреле они будут немедленно расстреляны, корабли всей мощью своего огня обрушатся на японский гарнизон, а стоящая в боевой готовности на наших аэродромах бомбардировочная авиация нанесет массированный удар по базе и военным объектам.
Орудия кораблей зашевелились и вытянули свои хоботы в сторону перемещающихся частей противника. Комендоры и пулеметчики быстро производят расчеты и готовы открыть огонь в любую секунду. Лучи прожекторов кинжально вспарывают вечернюю мглу, в их ослепительном свете видны заметавшиеся на берегу фигуры.
Угроза подействовала. Хори побледнел, встал, руки его задрожали. Попросил разрешения послать офицера для передачи его приказания гарнизону немедленно прекратить всяческие передвижения в направлении порта и не затевать какие-либо провокации. Посыльного сопровождает в этот раз надежный эскорт десантников. Через полчаса японский офицер связи доложил, что приказ адмирала по гарнизону передан и к исполнению принят.
И действительно, японские войска перестали передвигаться по городу и сближаться с десантом. Но на свои прежние позиции и в казармы они все же не отошли. Во многих местах только проезжая часть улицы разделяет два еще не примиренных войска: по одну ее сторону по тротуарам растянулась цепочка
