лагерь вдоль дороги, никаких палаток не ставили, просто покрылись плащами и накидками, у кого они были, не избежали тяжкого бремени и назначенные часовыми. В окружающей природе кое-что было знакомым, но многое выглядело чужим, и сложно было унять тревогу, будучи окружённым этой варварской ночью и мрачными елями, слыша крики ночных птиц и живших тайной жизнью зверей. Следующим утром Зена быстро повела их далее, всеми своими действиями показывая, что так теперь будет всегда, и уже к середине дня они достигли возвышавшейся на горе крепости Промоны.
Под стенами её состоялись переговоры, посредниками в коих выступили проводники отряда, они вызывали вождя, и он выехал верхом без сопровождения, демонстрируя своё мужество. Агрон, о коем они уже кое-что слышали из рассказов, был, подобно большинству иллирийцев, темноволос, носил острую бороду и усы, он был одет по-эллински, завернувшись в синеватый с серебряными звёздами плащ, из-под коего виднелся белый хитон. Он покружился на чёрном жеребце, оглядев выехавших вперёд Зену со спутниками, и начал разговор на эллинском языке, оставив без дела иллирийских проводников- переводчиков:
- Я слышал о вас, но совсем не много, и не знал, можно ли верить сказанному. Ты и есть Зена, царица Коринфа?
- Моя крепость пала, и царицей меня более не называй, - ответила та, - однако, ты прав, и я стою перед тобой.
- Клянусь Аресом, никогда ещё к владениям моим не подступал столь опасный человек. Ты опаснее даже нашего римского наместника, а он, если верить слухам, очень опасен.
- Что такого ты слышал обо мне? Не верь многому, ибо эта земля легко рождает мифы.
- Сведения мои верные, мой брат сражался под твоим началом, прельщённый добычей, Тестимом его звали. Он был в твоём воинстве, пока держалась крепость, и едва спасся, потеряв кисть левой руки. Его нет уже среди живых, но он многое мне рассказал о тебе и о том, что было, поэтому, когда я говорю, что ты опасна, я точно знаю это.
- Так тебе понравилось то, что рассказывал брат?
- Да, мне пришлось это по душе, - улыбнулся Агрон. - Это хорошо, что ты знала моего брата, я словно чем-то сроднился с тобой, поэтому приму вас как гостей, однако решение о том, что будет дальше, ещё предстоит.
Отряд двинулся к самой крепости, ибо вождь сказал, что там достаточно места для размещения и сотни, и куда большего числа людей. Подъём на хорошо укреплённую гору оказался не прост, и люди дивились мрачной неприступности этого места, окружённого покрытыми густым лесом холмами, на обрывистые края коих трудно было взобраться и животному. Впрочем, внутри дикость сменялась уютом, в обустроенном нижнем городе над домами вились дымки очагов, и господствующая крепость грелась в лучах солнца, вбирая в камень тепло ранней осени. Их кормили прекрасными яствами, что казались сном после походного рациона, и хотелось остаться до весны на постое в уютных жилищах, но для этого нужна была благосклонность либурнов.
Агрон показывал Зене, за которой увязалась и Габриэль, свой мир с высочайшей башни крепости. Далеко можно было видеть море и едва заметную змею реки, пятнами светлого камня угадывались соседние города, вокруг же, насколько видел глаз, лежали леса и тёмные горы. Вождь указывал вперёд и говорил:
- Там лежат земли либурнов, нашего племени, мы сильнее многих здесь, но на востоке и юге живёт ещё более многочисленный народ далматов, и они не оставляют надежд овладеть Промоной. Я это говорю к тому, что место это не слишком спокойное, до начала зимы они, скорее всего, сделают попытку захватить крепость.
- Я веду не пастухов и горшечников, но воинов, - ответила Зена. - Не в наших интересах увязать в чужих войнах, однако помочь друзьям мы готовы.
- Тебе нужен постой до весны? Чувствую я, что с римлянами вы встречаться не хотите, а они могут очень даже пристально интересоваться вами.
- У нас не армия, чтобы привлекать столь большое внимание, но, коли хочешь дружить с римлянами, лучше не принимай нас. За постой до весны я могла бы заплатить тебе, компенсировав затраты на припасы.
- Римляне мне не указ, хотя нет у меня желания и воевать с ними. Останьтесь пока, если наместник особенно будет вами интересоваться, то вы отправитесь дальше, о деньгах же поговорим позже, - кивнул иллириец.
- Нам нужно познакомиться с кельтами и людьми, что знают пути на север, не помешало бы иметь и карты, ибо нам предстоит долгое путешествие.
- Это не сложно, среди либурнов, как и других племён, немало путешественников, я объявлю, чтобы они пришли поговорить с тобой. Кельты из племени скордисков живут небольшими общинами в Иллирии, я слышал, что они сохраняют связи с соплеменниками и в самой Кельтике. Достать карты будет возможно, если дать хорошую цену.
Зена, вполне довольная этими результатами, взяла Габриэль за руку и притянула поближе, чтобы просто посмотреть на север, туда, куда предстояло идти, чтобы вместе скользить взглядом по непроницаемому ковру и упираться в едва различимые цепи гор. Девушка теснее жалась к любимой, лишь ей доверяя быть проводником в эту бездну, где-то в глубине души она очень боялась этих пространств, привыкшая всей эллинской сутью своей к морю и островам, однако Зена уже побывала в таких далях, где о море даже не слышали, и смогла вернуться домой, и это обнадёживало более всего.
Члены отряда уже начали привыкать к узким, мощёным битой керамикой улицам Промоны, запоминать городскую планировку, более активно торговались с местными на рынке, отчего изредка возникали горячие стычки. Зену весьма беспокоил буйный нрав иллирийцев, полагавших военную добычу лучшим видом заработка, она опасалась, что за долгое время постоя у местных, власть над коими Агрона была весьма условной, может возникнуть желание захватить казну отряда, да и обычные препирательства могли вылиться в вооружённое противостояние. Именно поэтому она даже ждала нападения далматов, чтобы показать всем силу отряда и теснее привязать к себе вождя, но они задерживались, видимо, ожидая времени, когда туманы станут особенно густыми.
Впрочем, ближе к середине первого осеннего месяца близость нападения стала чувствоваться особенно остро. Всё началось, когда жившие и торговавшие в городе далматы начали постепенно покидать его. Одна из последних их групп попыталась свести пару коней, принадлежавшим отряду, что паслись близ ворот крепости, это заметили Габриэль с друзьями, они схватились с иллирийцами, и Александр, защищая девушку, замертво сразил одного ударом кинжала. Агрон сказал, что теперь они точно придут, и выпустил дозорных на холмы, которые и сообщили скоро о приближении большого воинства, шествовавшего неторопливо, словно они хотели лишь забрать им принадлежащее.
Зена решила использовать этот шанс, она узнала, что далматская знать во главе с вождём движется конным отрядом намного впереди остальных, и никто из них не соблюдает походной осторожности в уверенности, что враги не осмелятся выйти из-за крепостных стен. Когда далматы вечером встали лагерем стадиях в двадцати от города, намереваясь следующим утром подступиться, воительница собрала девяносто человек из своего отряда в нижнем городе и коротко объяснила им, что предстоит.
- Все пойдём пешими, никаких тяжёлых доспехов не надевать, оставить только льняные, из оружия берите только мечи и копья. Близ города, где бьёт ручей, есть хорошая чёрная грязь, я хочу, чтобы все вы намазались ею, дабы сам Зевс не увидел вас во тьме. Не теряйте спину идущего впереди, и чтобы я не слышала никакого шума, ни единого слова, только когда я вскину меч и издам клич, вы начнёте разить врага. Говорите: 'во имя Ареса'; чтобы узнать друг друга, тех же, кто не знает пароля, убивайте смело, - велела она, не оставляя никакой возможности для возражений. После произнесения клятвы на ахейской земле отношения их изменились, что чувствовали все, поэтому она более не считала нужным убеждать их в необходимости нападения, ибо они и сами должны были понимать, что все её действия ведут их к заветной цели, и более не сомневаться.
Уже ночью они покинули крепость, провожаемые весьма удивлёнными таким поведением Агроном и иллирийцами, покрыли лица и руки грязью и побежали налегке за Зеной, что вела их, неуловимо находя путь сквозь тьму. Габриэль держалась за Александром, позади неё легко ступал Персей, и тени копий подрагивали над Ономакритом и Фераменом, она не чувствовала никакого страха, думая, что готова
