На другой день раздавался печальный перезвон церковных колоколов, своим унылым тоном возвещавший о начале поста с призывом к молитве и покаянию. Церкви переполнялись говевшими, священником произносилась дивная молитва Ефрема Сирина «Господи и Владыка живота моего…» с многими поклонами.
Как бы затихшие чувственные удовольствия масленичной недели перешли в другую душевную стадию: покоя, молитвы, поста и покаяния, но сразу подавить их многим было не по плечу, и вот тех-то тянуло туда, где под плаксивыми ударами церковных колоколов жизнь бурлила от громадного грибного торга, тянувшегося от Устьинского моста до Москворецкого, уставленного санями-розвальнями из окружных Москве деревень и сел с разной снедью, особенно требующейся постом. Розвальни были переполнены грибами сухими, мочеными, маринованными, мочеными яблоками, кочанной и кислой рубленой капустой, баранками, постным сахаром, русским черносливом, яблочной и клюквенной пастилой, клюквой, разными сладостями из шепталы 3*, винной ягодой, изюмом и резной кустарной посудой и тому подобным. На этот рынок со всей Москвы направлялись заботливые хозяйки, чтобы подешевле запастись снедью на весь Великий пост, и туда же стремилась молодежь, чтобы продолжить веселые масленичные встречи и увлечения.
Во время моего детства посты соблюдались строго, если можно считать за строгость отсутствие мяса, рыбы, молочных продуктов и животного масла, заменяемых вкусными кушаньями, где вместо мяса и рыбы были грибы; молоко заменялось миндальным, подаваемым к чаю, к кашам и другим сладким блюдам. Я до сего времени с особенным удовольствием вспоминаю о холодном супе-тюре, изготовляемом из кислой капусты, тертого гороха, картофеля, редьки, лука, поливаемых постным маслом и заливаемых домашним квасом, в эту тюрю клались маринованные грибы, грузди и рыжики, и иногда прибавлялся тертый черный хлеб. Подавались великолепные винегреты, с маринованными ягодами и грибами; вместо икры рыбной подавали грибную икру, очень пикантную и вкусную; пироги пеклись на постном и горчичном масле, с начинкой рисом, грибами, капустой; левашники 4* с вареньем, раздутые от жаренья их в постном масле: один левашник занимал целую тарелку. Взвары 5* из сушеных фруктов были обязательно за каждой едой как дополнительное сладкое кушанье. Кушанья были очень разнообразны и сытны. Таковое пощение было очень приятно, и легко проходили семь недель поста.
Для приготовления постных кушаний была другая посуда; та же посуда, в которой варились мясо или рыба, была извлекаема из употребления, и если по какой-либо причине приходилось к ней прибегать, то она тщательно парилась в печке, мылась и потом освящалась святой водой.
Праздник Благовещения особенно почитался: прислуга по возможности освобождалась от всякой работы, кушанья приготовлялись накануне, а в день Благовещения разогревались, но относительно кухарок это не особенно соблюдалось. Про Благовещение говаривали: «В этот день работать нельзя, даже птица гнезда в этот день не вьет!»
В этот день многие ездили на Трубную площадь, где в это время шла торговля птицами, покупали и освобождали их; мальчишки же, занимающиеся этим, недолго оставляли этих освободившихся птиц на воле, ловко опять ловили и продавали другим.
В Благовещение и в Вербную субботу и в воскресенье допускалось есть рыбу.
Вербное воскресенье тоже очень чтили; накануне этого дня, в субботу, все спешили в церковь ко всенощной, особенно любимой всеми, держа в руке пук вербы и с зажженной свечкой; по окончании всенощной по улицам тянулись толпы богомольцев со свечами, старавшихся донести их до дому непотухшими.
Вернувшиеся от всенощной старшие шутя пугали вербой маленьких детей, делая вид, что хотят их побить, говоря: «Верба хлест, бьет до слез!» Этот праздник считался детским; им старались доставить какое-нибудь удовольствие. Еще с пятницы начинался вербный базар на Красной площади, уставленной длинными рядами палаток со всевозможными неприхотливыми и дешевыми товарами. Преимущественно преобладали букинисты со старыми книгами, охотно раскупаемыми; искусственные цветы, раскупаемые на украшение куличей, пасок и икон, и много еще разных товаров специально для детей. Кроме того, шныряла масса торговцев, имея на руках товары, как воздушные шары разных величин и цветов, живописно поднимающиеся над толпами гуляющих. Этими шарами зачастую пользовались ловкие мазурики, они скупали всю партию шаров у какого-нибудь продавца, обрезали веревку, и шары плавно
поднимались к небу; все гуляющие невольно устремляли свои взоры на эту картину, и в это время мошенники ловко очищали карманы любопытных 6*. К этому дню всегда были какие-нибудь новости в игрушках, приуроченные к наименованию какого-нибудь лица, в то время обратившего внимание общества своим поступком или чудачеством 7*; масса была мелких игрушек, с очень маленькой стоимостью, охотно раскупаемых детьми. Детей на этом торжище была всегда масса, приятно было смотреть на эти веселые, милые личики, с возбужденными глазами от покупок разных игрушек, пищащих свистков, цветов, приколотых к их платью на груди, бабочек и еще тому подобных безделушек. В Вербное воскресенье часов с трех было катанье в экипажах разряженных детей со своими мамашами. На рынке было шумно, весело, раздавались остроты и хохот.
На Страстной неделе соблюдался строгий пост, даже детям не делали никаких поблажек, а старики зачастую ели без масла, питаясь преимущественно чаем и хлебом.
Эта неделя особенно трудно доставалась хозяйкам: уборка дома производилась такая же, как на Рождество Христово; надо было успеть приискать свежие продукты и суметь их сберечь, как, например, творог, сделанный из сливок или густого молока; запастись сырыми окороками и их запечь вовремя и умело; как на Рождество непременным блюдом были поросята и гуси, так на Пасхе — индейки и телятина, доставляемая из Троицкого посада, отпоенная только на молоке; яйца, закупаемые обыкновенно на четвертой неделе поста, так как время для них было самое дешевое; яйца красились во всевозможные цвета, были преимущественно красные, синие, желтые, зеленые, мраморные; последний цвет делался так: обертывали яйца шелковыми разных цветов спутанными нитками, завертывали в тряпку и в таком виде кипятили; когда яйца поспевали, то их вынимали, снимали обертку, и получались очень красивого цвета, наподобие мрамора; шелковую путанку покупали в лавках, торгующих шелковыми нитками, употребляемыми для женских работ; яиц красили большое количество, несколько сотен штук; выпечка куличей производилась тоже в большом количестве, и у многих они тянулись до праздника Вознесения; делались сырные пасхи. Кроме того, Страстная неделя состояла из длинных церковных служб, куда обязательно хозяйки ходили и выстаивали.
Наконец наступал желанный день: куличи и бабы лежали боком на мягких приспособленных местах, издавая по всему дому аромат сдобно го теста; яйца были разложены в вазы и корзинки, где были всходы зеленого овса; запеченные окорока очищены и уложены на большие блюда; творожные пасхи сделаны и находились на льду в погребе, и все таким своим видом радовало и веселило сердца заботливых хозяек, только еще было у них сомнение, чтобы у их конкуренток-подруг не оказались бы лучше и красивее эти вещи. В 11 часов вечера принаряженные, всем домом, беря даже детей с шестилетнего возраста, отправлялись на торжественное богослужение в иллюминированные церкви.
Прислуга, нагруженная блюдами с куличами, пасхой и яйцами, завязанными в салфетки, несла [их] в церковь для освящения, помещая их на полу в задних приделах, потом были для этого устроены специальные палатки на церковном дворе.
