Первый прыжок с самолета.
Первый убитый враг.
Пистолет чуть дрожит в ее тонкой руке. Она ничего не слышит. И внутри все дрожит. Кто-то обнимает ее: «Молодец, девчонка».
Неужели все позади? Все? И жизнь? Без всякого сомнения, горячо, убежденно Клара отстояла свое право остаться около раненого командира. Но эта гнетущая тишина… И мысль, что, может быть, через два часа все кончится.
Капитан молчит. Он думает о своем: как уберечь эту девушку. Наконец он нарушает молчание:
— Если тебе все-таки уйти в лес… Пусть лучше они обнаружат тебя одну. Скажешь, заблудилась в лесу, заснула.
— Не выдумывай. К ним в лапы сама? Никогда! Лучше смерть. Ничего не случится. Цепи пройдут над нами.
— Если бы я не был ранен. Мы бы с тобой победили целую армию, а?
— Конечно. Мы и сейчас победим.
— Иди к рации, может, она заработает?
— Села. Ну… Что передать? Только коротко, несколько слов.
— Что? Сейчас, сейчас, погоди. Надо самое главное. Подай огарок, я еще раз посмотрю донесения…
Первые шаги… О них-то как раз очень мало известно. Поступают сообщения: взорван мост, спущено под откос столько-то эшелонов. Там создан отряд, здесь группа. Пожалуй, и все. Сведений, так сказать, чисто разведывательного характера от него поступает немного. Создается такое впечатление — вот он вышел на простор и еще не знает, куда и что. А крушит. Вроде бы хорошо, но вот начальство, разведотдел по радио в мягкой форме дают ему совет:
«В дальнейшем прибегайте к подобного рода актам лишь для получения нужных сведений».
Это тех сведений, которые в свой час лягут на стол командования.
Капитан пробует перестроиться. Но все-таки его еще влечет «эффектная» сторона дела. Он появляется в Киеве в форме офицера СС. В трофейном автомобиле вместе с двумя своими помощниками въезжает в расположение немецких войск. Он действует рискованно, почти авантюрно. Правда, Гнедаш добывает нужные сведения, но это едва не стоит ему жизни. Гестапо тоже не дремлет. Вот тут-то капитан вспоминает совет Бондарева: «Предполагай в противнике умного человека. Окажется дурак — это не страшно. Хуже, если наоборот».
И Гнедаш решает, что так дальше действовать нельзя. Наступают часы раздумий. У него возникает широкий план организации разведывательной работы на Левобережной Украине, оккупированной фашистами. План этот одобряется.
Мундир эсэсовца — все это захватывающе смело, но для задуманного дела он не подходит. Нужно скромное гражданское платье и какая-нибудь простенькая легенда. С Красной Армией не ушел, остался, теперь добывает себе пропитание. Он идет по селам, расположенным близ шоссейных и железных дорог. «Много вас шляется», — встречает его староста в селе Малино, подозрительно рассматривая поданные Гнедашем документы.
— Это почему я шляюсь? — возмущается он.
Прибедняться нельзя. Молодой парень, заподозрят — чего это… Лучше быть поершистей. Словом, не очень отступать от своего образа. Какой есть — такой есть. Кто — это другое дело.
Теперь важно в селе отыскать людей, связанных с партизанами. Тут нужен опытный глаз разведчика.
Гнедаш и Андрей, связной партизан, сидят у керосиновой лампы в одной из маленьких изб. Вечер. Жена Андрея, Света, ставит на стол угощение — капустные листья, хлеб и несколько тонко нарезанных ломтиков шпика в честь дорогого гостя. Муж кивает значительно, и Света достает запыленную, старую бутылку «Московской» водки. Какая же это редкость… Да, пожалуй, это неплохо со всех точек зрения. Выпили за победу. Поговорили. Теперь Кузьма Гнедаш был в роли майора Бондарева.
— Но в партизанах я могу оставаться? — спрашивает Андрей. — Хоть иногда выйти на дело…
— Твое дело теперь другое, — немного уклончиво говорит Гнедаш. — Считать вагоны, смотреть, что в них и сколько. Орудий, танков, людей… Смотри и запоминай. Память хорошая?
— Не жаловался.
— Видишь, какое дело: занизишь данные — плохо, фронт прорвать могут. Завысишь — тоже плохо. Значит, наши с другого участка войска перебрасывать будут. Знаешь, что прежде всего интересует командующего накануне сражения?
— Разведданные?
— Ну конечно. Их командованию каждое утро докладывают. Передавать-то кто будет? Ты?
— Света. С делом знакома.
Малинская рация — это первая точка, созданная Кузьмой Гнедашем. По-видимому, он нашел верного и знающего человека. Андрей вскоре стал давать довольно точные сведения о проходивших немецких частях. Следуя своему плану, Гнедаш ставит разведчиков по кольцу: Киев — Чернигов — Коростень — Житомир, где в скором времени развернутся бои. И к началу наступления на Киев наши штабисты уже знали систему обороны противника, количество войск, орудий, боеприпасов, снаряжения.
Потом Гнедаша отозвали в тыл и дали короткий отпуск. Вручая капитану орден Красного Знамени, генерал, начальник разведотдела, сказал:
— Начало у вас неплохое… Были шероховатости — выровнялись. Готовьтесь ко второму этапу. Будет труднее. А пока отдыхайте.
Ехать ему было некуда. Несколько дней он бродил по городу, отдыхал. В клубе на танцах познакомился с девушкой. Он даже думал сперва, что она школьница. Но оказалось, что она уже окончила школу и работает в полевой почте телеграфисткой. Зовут Таня. Он несколько раз провожал ее по вечерам.
Скоро его вызвали к командиру и приказали срочно написать отчет о работе в тылу врага. В отчете среди сухих цифр, советов есть и просто наблюдения:
«Были случаи, когда удавалось завербовать офицеров… В общем, фашистов можно купить, но на это требуются большие деньги.
Низшие чины, как, например, фельдфебелей, можно покупать за спирт и жиры».
Есть в записке и такие строчки:
«Суд над предателями народа нужен. И нужен, он, чтоб страдающие под фашистским гнетом наши советские люди видели, знали — есть карающая рука. Но важно не впасть в ошибку. Я сам убедился, что среди назначенных немцами старост есть люди просто слабовольные. Оккупанты заставили их работать на себя. Они согласились, работают, но особого вреда стараются не приносить своим односельчанам. С этими можно разобраться потом. Сейчас нужно карать явных злодеев-предателей».
Война. Много городов и сел лежит в развалинах. Гнедаш видел все это. Не так-то все просто…
И в то же время все просто. Война. И разведчик остается разведчиком. Однажды в коридоре капитан Гнедаш встретил майора — своего первого шефа.
— Ну, поздравляю, все же я не ошибся, — улыбаясь, сказал он. — А поначалу я уже было опасался, смотрю, как под Медынью работаешь. Теперь дошло?
— Кое-что, — вздохнув, отвечал Гнедаш.
— Понял, когда надо голову фашисту ломать, а когда жать ему руку?
— Все же я этого избегал…
— Напрасно. Чтобы угробить дивизию, можно одному и руку подать и даже… дружбу завести.
— Ну, в общем я это понимаю.
