– Ага! - Фима был доволен, как только и может быть доволен мальчишка, чья выдумка снискала признание взрослых.- Пальцы сжимаются в кукиш - получается сверхкритическая масса. Здорово, правда?- От улыбки у него даже наморщился нос.
– Да уж куда здоровей… А где сейчас Спиридон Яковлевич-то, жив ли он, здоров ли?
– Я своих не выдаю.
– Конечно, конечно… Фимочка, а способ хищения сутей из радиолучей на выходах антенн - твой или Спирин?
– Во-первых, это способ, извините, не хищения, а интерференционного переноса информации при наложении поперечных сигналов с применением принципа неаддитивности. Авторское свидетельство номер 2876595. Во-вторых, не мой и не его - наш. Мы оба его придумали и опробовали.
– На девчатах-практикантках?
– Ага! - Фима снова весело наморщил нос.-.Немного же понадобилось, чтобы превратить их в шлюшек- то: пару направленных антенн, отражатель и дифференциальный приемопередатчик.
– Но… зачем? Зачем вы это делали, скажи на милость: с девчатами, с другими пси-пассажирами?.. А эта провокационная выходка с моим убийством, с заваленной хазой? Должен же быть за этим какой-то замысел, смысл?.. И, что ни говори, а свой запатентованный способ вы применили ни для чего иного, как для хищения сутей!
– Как зачем! Тиресно! - Фима так и сказал 'тиресно'.- Вы думаете, что только вы все можете: организация, часть галактической системы, куда там! А мы можем не меньше. Мы бросили вызов. И вы приняли его. Как вы с нами поморочились-то! А если бы мы предугадали ваш финт со спецкостюмами, так и вовсе запутали бы.
– 'Финт', 'вызов', 'запутали'… что ты говоришь, Фимочка! Это тебе что - состязание команд, игра, перетягивание каната?! За вашими забавами - покалеченные личности, испорченные судьбы, отношения. У нас вон полное ЗУ
'некомплектов'!
– Ну, так и подумаешь! Жизнь вообще есть игра - факт. Важно, чтобы она была тиресной, вот и все!
– И ради того, чтобы тебе было 'тиресно', а твой друг математик-алкоголик мог интеллектуально 'вздрогнуть', вы вытворяли такое?! - накаляясь (вместе со Звездариком внутри), спросил Вася.- Порфирия Петровича погубили, станцию разрушили…
– Ну и что! A la guerre comme a la guerre - на войне как на войне, как говорят французы,- Фима снова переложил ногу, поглядел на собеседника, наслаждаясь эффектом своего французского произношения.- Я проиграл. Меня будет судить галактический трибунал, да?
– Что? А…- совмещенные Долгопол и Звездарик сейчас были во власти воспоминаний: один о том, как доходил в смертной истоме под вонючей медвежьей шкурой в хазе, а рядом обсуждали насчет мешка, кирпичей и реки; другой - как он гладил безутешного Фиму по головке за сараем, у могилы
Тобика (а актер-мальчишка, конечно, от души забавлялся, что двое взрослых так развесили уши). Воспоминания пробуждали чувства - сходные у обоих.
Вася вышел из-за стола-пульта, расстегнул и начал вытаскикивать из брюк широкий ремень:
– Ладно. Будет тебе сейчас трибунал. С чуткостью и снисходительностью.
Снимай штаны!
– Почему штаны?- не понял мальчик.- Для считывания рубашку надо…- он начал расстегиваться.- Пожалуйста, можете забирать, не жалко. У меня новые еще лучше будут.
– Нет, рубашку пока не надо. Ты лучше штанишки снимай,- Долгопол сложил ремень вдвое, махнул им в воздухе.- Ну, живо!
…Как мы отмечали, непротиворечивое пребывание личностей Васи и Семена
Семеновича в одном теле оказалось возможным в силу их психической совместимости. Сейчас эта совместимость выразилась (как прежде в общих мыслях или в,азарте погони) в единодушном порыве: драть! Драть шельмеца, просунув его голову между колен, в полную силу - чтоб визжал, плакал и топал ножками… чтоб мамочку звал… чтоб неповадно было, шкодить, чтобы… чтоб… словом, драть. Отвести душу. Две души сразу.
Фима понял, соскочил с кресла, начал пятиться, прикрывая ладонями попку.
Лицо побледнело, большие глаза глядели на приближающегося следователя ОБХС умоляюще:
– Дядя, не надо! Я… я все сути верну, а?.. Я больше не буду. Меня судить надо… галактическим трибуналом, а вы!.. Это произвол. Я протестую… Не надо, дяденька миленький, я и в лаборатории вам все покажу-у-уу-у! - Из глаз
Фимы полились крупные слезы.
– Снимай штаны!!!
– Ну, чего на мальца напустился-то! - раздался позади знакомый сиплый голос; одновременно в комнате распространился винный запах.- Ишь, распоясался! Вот он я, сам явился. Что дальше?
В дверях стоял Спиридон Математикопуло. Он был в тех же светлых брюках, в туфлях с дырочками, только свитер сменил на голубую тенниску. Бросалось в глаза, что левая рука его явно короче правой, волосатой и жилистой, и как-то пухлее, нежнее, моложе ее. Младенческие пальчики сжимали ручку 'дипломата'.
Глаза у вошедшего были осоловело-отрешенные, веки набрякли.
'Да,- подумал совмещенный Долгопол-Звездарик, стоя посреди комнаты с ремнем в руке,- что же действительно дальше-то?..'
