хоть и похожа со стороны на бегство, все же самый целесообразный вид боя в создавшейся обстановке. Крепись, лейтенант, - улыбнувшись, сказал отец, - будем и дальше отходить, до поры до времени.
И они отходили. Не раз попадали в окружение и вырывались из него. Отбивали атаки и контратаковали сами. И все это время ждали, когда же наконец прекратится отход. Когда прозвучит команда «Стой!» и, опрокинув врага, все двинутся в обратном направлении, к своей границе.
Ни шагу назад!
Этот день настал. Из Москвы пришел приказ. В памяти военных он сохранился не по номеру и перечню пунктов, а по смыслу: «Ни шагу назад!» Приказ подводил итоги первых боев, объяснял причины неудач. И главное, утверждал: отступление кончилось. Теперь каждый шаг назад подобен гибели. И чтобы осуществить задачу, командирам давались в высшей степени неограниченные права - трусов, паникеров и не подчиняющихся приказу расстреливать на месте, без суда и следствия.
Получив этот приказ, майор Теремов выбрал подходящее время и собрал всех командиров и политработников на совещание. Всех - от взводных до своих заместителей.
Собрались на лесной поляне, исхудавшие и почерневшие до неузнаваемости. Не так давно, в мирные дни, все они были щеголеватые, начищенные, в отутюженной форме. Встречаясь с командирами в бою поодиночке, Теремов как-то не обращал внимания на их внешность, а когда сошлись вместе, суровый, усталый вид сразу бросился в глаза.
«Ну ничего, беды позади, приказ пришел, теперь все изменится», - подумал майор и с легким сердцем стал громко и торжественно читать приказ. А когда закончил, добавил от себя:
– Ну вот, товарищи, все вы думали, когда прекратится отход. Этот день настал. Я не буду вам долго разъяснять требования приказа, вы сами все слышали и поняли. Предупреждаю: приказ Родины будет выполнен. Тот, кто смалодушничает, - пусть пеняет на себя.
Командиры оживленно заговорили, лица их повеселели, тени усталости под глазами стали мягче.
После командира полка говорил его замполит, батальонный комиссар Гопанюк. Небольшого роста, всегда чистый и аккуратный, он и перед этим совещанием успел побриться и смахнуть пыль с порыжевшего обмундирования. Гопанюк призвал всех и особенно коммунистов проникнуться смыслом приказа и довести его до сердца каждого красноармейца.
Собрания были проведены во всех подразделениях. Клич Родины «Ни шагу назад!» услышал каждый боец.
Лейтенант Теремов тоже рассказал бойцам своего взвода о приказе. Он говорил горячо. Глаза его блестели возбужденно. Оглядывая красноармейцев, Александр видел: они оживились и готовы выполнить строгий приказ Отечества.
Только один человек вызывал сомнение. Он сидел среди других в такой же, как и остальные, выгоревшей шинели. В руках держал такую же, как у других, винтовку. Но Теремов знал: этот боец не такой, как все. В минуту опасности Косогоров теряет самообладание, может подвести весь взвод. Надо бы обратить его внимание на смысл приказа «Ни шагу назад!», но командир пощадил самолюбие бойца. Только пристально посмотрел ему в глаза. Тот, видимо, понял, виновато потупился.
В эти дни полк, отведенный во второй эшелон, готовил к обороне новую позицию. Вели инженерные работы, которые рассчитывали закончить дня через три. Но уже на следующее утро после отхода на новый рубеж полк опять оказался лицом к лицу с врагом.
Этот бой был упорным, как никогда. Пьяные гитлеровцы с засученными рукавами, с вытаращенными от ужаса и хмеля глазами много раз бросались в атаку. Но подразделения стояли твердо на своих местах.
К вечеру немецкие атаки прекратились. Так бывало всегда - ночью враг отдыхал, перегруппировывался, а утром снова бросался в бой.
Наши подразделения тоже пользовались ночной передышкой: подвозили горячую пищу, эвакуировали раненых, пополняли боеприпасы, готовились к новой схватке.
– Ну, сегодня вложили им так, что дня два не полезут, - сказал командир роты, длинный худой капитан Шилов, придя на участок обороны лейтенанта Теремова. - Ваш взвод оставляю на этой высоте для прикрытия фланга…
Капитан был уверен в лейтенанте, знал, что он смелый и стойкий командир, поэтому и ставил его взвод на ответственное место. На всякий случай напомнил:
– Это и фланг полка. До соседа справа - полкилометра. Следите внимательно, чтобы не обошли или не просочились на стыке.
– Не пропустим, - коротко ответил Теремов.
Командир роты вернулся на свой командный пункт. Над полем, где недавно еще гремел бой, стояла непривычная тишина. Даже птиц не было, все улетели подальше от этого страшного места.
Командиры и бойцы знали: так будет до рассвета. Красноармейцы готовили для сна норы в траншеях, ждали горячую кашу. После еды можно будет свободным от дежурства поспать.
Теремов поставил задачу командирам отделений, определил очередность: кто кого сменяет для постоянного наблюдения за противником. Устав за день, он присел отдохнуть на выкопанную в стене траншеи ступеньку.
И в этот момент произошло то, чего никто не ожидал.
Фашисты, нарушив свое правило, атаковали вечером. Они свалились в траншею, будто все время лежали где-то рядом. Никто не заметил, как они подползли. Солнце, опустившееся к горизонту на западе, светило нашим наблюдателям в глаза. Да и внимание бойцов было притуплено: в установившейся тишине, без артиллерийской подготовки никто не ждал гитлеровцев.
Александр успел выстрелить два раза. Пьяные, разъяренные дневной неудачей фашисты спрыгнули в траншею и сцепились в рукопашной с красноармейцами. Теперь нельзя было стрелять без опасения поразить своего. Дрались ножами, прикладами, душили руками. Ударив ближнего немца пистолетом по каске, Александр вдруг увидел: из траншеи выпрыгнул Косогоров и бросился бежать.
– Стой! Стой, подлец! - закричал ему вслед Теремов. Но Косогоров мчался не останавливаясь.
Лейтенант рванулся за ним, хотел быстро догнать и вернуть в траншею.
– Стой, стрелять буду! - Лейтенант вскинул пистолет и навел его на бегущего. Косогоров был недалеко. Сразить его не представляло никакой трудности.
Но в своем стремительном беге Антон был такой сильный и красивый, что убить его у лейтенанта просто не хватило решимости. К тому же это был свой. Теремову еще никогда не приходилось стрелять в своего. Он даже ни разу не думал об этом.
В эти короткие секунды Александр нашел оправдание своей слабости: «Я всегда его недолюбливал. И, может, был несправедлив». Но стрелять все-таки надо было, и он пустил пулю выше головы убегающего.
Услыхав свист пули, боец испуганно плюхнулся на землю. Тут его и настиг лейтенант. Он схватил труса за шиворот и, не почувствовав тяжести, одним рывком поставил на ноги. Несколько мгновений Теремов запаленно дышал, с ненавистью глядя на опущенное лицо красноармейца.
– Трус несчастный, - только и сказал Александр, - Быстро назад! - скомандовал он.
Там, откуда они только что прибежали, слышались одиночные выстрелы, крики и взрывы гранат.
– Живее! - крикнул лейтенант и подтолкнул Косогорова пистолетом в спину.
Внезапно впереди все стихло. Шум боя прокатился в сторону командного пункта командира роты. Александр не успел сообразить, что это значит, как к нему из кустов выбежали три раненых красноармейца. Один из них сжимал ладонями живот, через пальцы его рук текла густая черная кровь. Другой помогал бежать товарищу, который волочил ногу.
Увидев командира, боец, помогавший раненому, крикнул:
– Немцы заняли нашу траншею…
– Где остальные? - крикнул Теремов.
– Все полегли, - тяжело переводя дыхание, ответил боец.
Оставив Косогорова и раненых, лейтенант побежал вперед. Добежав до кромки кустарника, он увидел
