Язычество Древней Руси

торговать своим хлебом и со скифами, которые 'пропитание себе добывают не земледелием, а скотоводством и жилища свои устраивают на повозках (Геродот IV - 46). При таком допущении находки в Надпорожье могут оказаться связанными с торговым путем сколотов. но не в Ольвию, а лишь к северной границе собственно Скифии, к самой кромке священной земли предков скифов-номадов (Киев, как северный предел земли сколотов, мог быть местом торговли с северными племенами невров. Как богатый торговый пункт в римское время (крайний, северный по Днепру) Киевские высоты удостоверены многими кладами римского серебра первых веков н. э. ).

Отсутствие изваяний определенного типа (с гривной и рогом) во всей кочевой Скифии и прочная связь их со священными путями земледельцев Среднего Поднепровья (начало путей на границе степи и конечный пункт - эмпорий Ольвии) не позволяет принять традиционное наименование их скифскими. Возникает вопрос о назначении изваяний. Е. А. Попова суммирует мнения разных исследователей: надгробные стелы, изображающие героизированного умершего, изображение умершего царя с регалиями, изображения бога войны Арея или военачальников-вождей. Сама исследовательница склоняется к мысли, что 'изваяния были поставлены вождям' (Попова Е. А. Об истоках традиций…, с. 120 - 121. Ближе к истине был, как мне кажется, С. Н. Ляшко, который считал, что стелы изображают Таргитая, как 'первопредка всех скифов' (с. 226). Это допущение следует учитывать, но с одной существенной поправкой, что Таргитай был первопредком не всех скифов, а только лишь почитателей священного плуга, сколотов. ).

Полное отсутствие изваяний в обширной области курганов скифских вождей (площадь в 10 000 кв. км) сильно ослабляет это утверждение и требует иного объяснения. Мне кажется, что несомненная связь изваяний с местностью 'Священные Пути' должна повлиять на истолкование смысла самих скульптур. Важно указать на то, что во время возникновения интересующих нас изваяний, в VI - V вв. до н. э., сама местность Экзампей не имела никакого отношения к собственно скифам: кочевнических памятников здесь нет, рядом множество сколотских городищ и 'путями', упомянутыми Геродотом и отмеченными изваяниями, могут быть только пути из Среднего Поднепровья и верхнего течения Гипаниса (не Буга) к Ольвии. Пути эти были проложены сколотами-борисфенитами, с которыми и следует связывать возникновение изваяний на их путях. От наблюдательности Геродота не ускользнули поселения борисфенитов в самых низовьях Гипаниса (изваяния в Терновке, Грушевке и Калиновке) :

'Там, где Борисфен течет недалеко от моря, с ним сливается Гипанис, впадая в одну и ту же заводь. Находящаяся между этими реками клинообразная полоса земли называется мысом Гипполая; на нем воздвигнут храм Деметры. Напротив храма у Гипаниса обитают борисфениты' (Геродот IV - 53).

Именно так, на подступах к Ольвии у Гипаниса-Буга и расположены четыре названных выше пункта находок изваяний, принадлежащих, следует полагать, борисфенитам-сколотам. На основе всего сказанного выше определяется наиболее приемлемый вывод: изваяния поставлены в VI - V вв. до н. э. в ту эпоху, когда Среднее Поднепровье (судя по обильному и разнородному импорту греческих вещей) оживленно торговало с Ольвией. Сама Ольвия или расположенная поблизости какая-то пристань у устья Гипаниса носила название 'Эмпория Борисфенитов' (Геродот IV - 17) (Геродот в том месте не называет Ольвию по имени, а говорит нарицательно: 'От гавани борисфенитов…'. Далее речь идет о том, что данная гавань делит пополам побережье Скифии. Возможно, что речь идет не о самом городе Ольвии, а о речной пристани в её окрестностях. ). Местность 'Священные Пути' между Борисфеном и Гипанисом находится на рубеже степи и земель торгующих хлебом борисфенитов на прямом пути по Ингулу от Пастырского городища к морю. Поэтому изваяния следует считать изображением какого-то сколотского (праславянского) божества.

С каким из позднейших, хорошо известных нам богов можно связать эти каменные стелы VI - V вв. до н. э., сказать нелегко. Раздумья могут вестись по поводу трех божеств - Перуна, Волоса и Дажьбога. В пользу Перуна говорит оружие, которым снабжены все фигуры; Волос мог подразумеваться в силу того, что он был богом богатства ('скотьим богом'); Дажьбог, солнечное божество света, тепла и расцветающей природы, был существенно важен для сколотской знати, ведшей торг с греками основным продуктом земледелия - зерном. О большом значении хлебной торговли для импортеров может говорить то, что на причерноморских античных монетах того времени часто изображался спелый колос.

Однако, прежде чем заняться трудным предпочтением кого-либо из названных божеств, обратим внимание на того скифского бога, имя которого попало в перечень Геродота, но, по признанию лингвистов, не этимологизируется из иранских языков и, следовательно, связано не со скифами-кочевниками (царскими скифами), а с каким-то другим народом, другой языковой принадлежности, ошибочно причисляемым к скифам. Имя его - Гойтосир (Goitosiros) (В. И. Абаев объясняет имя Гойтосира из иранского, но для этого ему пришлось заменить букву тау гаммой и тогда получился 'Могучий Вайю', родственный славянскому Вию. Данных для этого нет. См.: Абаев В. И. Дохристианская религия алан. - Докл. на XXV Международном конгрессе востоковедов М., 1961. ). В перечне (Геродот IV - 59) Гойтосир поставлен после трех важнейших богов, приравненных к Гестии, Зевсу и Гее, и рядом с богиней, поясненной как Афродита Урания. Сам Гойтосир отождествлен с Аполлоном, что сближает его со славянским Дажьбогом - Солнцем (Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 433 - 434. ). Наличие оружия и горитов с луками на изваяниях нисколько не противоречит такому толкованию - ведь Аполлон был прославленным лучником и победителем змея Тифона. В пользу именно солнечного божества говорит и наличие на статуях шейных гривен, которые были символом знатности, и вместе с тем золотые гривны являлись и священным знаком солнца. Турий рог изобилия, обязательная деталь всех изваяний на 'Священных путях' и вокруг Ольвии - прямое доказательство связи с божеством плодородия и благоденствия. Кроме этих косвенных соображений, позволю себе высказать догадку относительно этимологии имени 'скифского' Аполлона. В славянских языках 'гойный' означает 'изобильный'; 'гоити' - 'живить' (отсюда 'изгой' - исключенный из жизни).

'Гоило' переводится как фаллос, и поэтому выражение русских былин 'гой-еси, добрый молодец' означает примерно: 'viro in рlenis рotentia'. Весь комплекс слов с корнем 'гой' связан с понятиями жизненности, жизненной силы и того, что является выражением и олицетворением этой силы. В свете этих сопоставлений особый интерес представляет изображение на стеле, найденной близ Ольвии в селе Ново- Васильевка. Слово 'Гойтосир' могло быть одним из эпитетов солнечного божества, как и позднейшее слово 'Ярило' (у западных славян 'Herovitus'). Геродот, хорошо знавший окрестности Борисфена-Ольвии и подробно описавший их в своей 'Мельпомене', вполне мог видеть интересующие нас изваяния и получить сведения о культе Гойтосира, позволившие ему приравнять его к греческому Аполлону. Это промежуточное звено - Аполлон, сын небесного Зевса - позволяет и Гойтосира приравнять к Дажьбогу-Солнцу, сыну небесного Сварога.

Обилие изваяний Гойтосира-Дажьбога на водораздельной возвышенности, открывающей путь из земель пахарей в богатую Ольвию, объясняет нам название 'Священные пути': записанное Геродотом ничего не выражает ни по-гречески, ни по-скифски (Иранист В. Ф. Миллер считал, что слово эксампей не поддается объяснению из иранского. См.: Доватур А. И. Калистов Д. П., Шишова Н. А. Народы нашей страны…, с. 281, прим. 356. Быть может, лингвисты-слависты смогут расшифровать это (вероятно, сильно искаженное при записи) слово и отыскать в нем праславянское соответствие греческому. ).

Если верны высказанные выше предположения, то мы в дополнение к общеплеменным 'событиям', происходившим на больших сколотских городищах, получаем еще и иконографию сколотских идолов, поставленных на жизненно важных торговых путях к тому греческому городу, который начал снабжать праславянскую земледельческую знать предметами греческой роскоши еще в VI - V вв. до н. э. И то и другое чрезвычайно важно для уяснения предыстории восточнославянского язычества.

* * *

Ретроспективный взгляд на предков Руси привел нас к блестящей эпохе соприкосновения праславян с античным миром, когда внутреннее развитие хозяйства и социальных отношений позволило и устоять перед лицом кочевнического натиска, установить равновесие со скифской державой и завязать прочные связи с потомками аргонавтов, только что укрепившихся на береговой кромке Понта и Меотиды.

В многовековой истории славянства наступил момент, когда в результате общего подъема, проявлявшегося, разумеется, неравномерно, обозначилось некое историческое ядро, которое устойчиво держалось не только во времена расцвета, но и в тяжелые периоды внешней агрессии (сарматы, гунны) и