что отыскать места древних хороводов, купальских костров, жертвоприношений воде, различных 'игрищ межю селы' почти невозможно. Исключением являются только священнодействия на холмах, на горах, 'красных горках', которые очень часто при археологических обследованиях дают интересный материал о древних языческих культах. Почитаемые идолы ставились славянами-язычниками, как правило, на холмах. Летописные сведения о Перуне всегда отмечают его положение на холме: князь Игорь, скрепляя клятвой договор с Византией, 'приде на холъмы, кде стояше Перун'. Владимир поставил идолов на вершине Старокиевской горы над Днепром. После крещения Руси место языческих капищ на таких холмах заняли христианские церкви:
'…куда же древе погани жряху бесом на горах - туда же ныне цркви стоят златоверхия'.(
'Красные горки', 'красные холмы', где проводились масленичные сжигания чучел зимы, обряд заклинания весны, встреча Лады и Лели, катанье яиц на фоминой неделе (которая и называлась 'красной горкой') были, вероятно, около каждого села. В равнинных местах, где не было заметных возвышенностей, крестьяне отмечали на лугах первые весенние проталины, где раньше всего начинал таять снег, и там проводили обряд встречи весны. Такие сакральные 'красные горки' отразились в фольклоре:
Фольклор сохранил интересное и очень архаичное описание зимнего новогоднего обряда и вдали от поселка:
Коляда праздновалась не только под рождество, но и на Новый год (языческий): 'Аще кто в 1 день енуара на коляду идеть, яко же пьрвее погани творяху, а покаеться - яко от сотоны есть игра та' (Кормч. XIII). К концу XIII в. празднование коляды было перенесено на церковный Новый год, начинавшийся с 1 марта: 'Коляды - наречаемая ошестъкы и в 1 день марта месяца совершаемое тържьство' (Срезневский И. М. Материалы … Новг. Кормчая 1280 г.). Другая более ранняя запись подобной обрядовой песни раскрывает сущность ритуальной церемонии - принесение в жертву козла:
В новогодних подблюдных песнях, интересных своей архаикой ('змеиная крылица', 'ядор-сударь' - 'ящер'?), после славы хлебу нередко поется о том, что 'за рекой мужики живут богатые, гребут жемчуг лопатами': (См.: Чичеров В. И. Из истории новогодних игр и песен русского народа. - Сборник 'В. В. Виноградову…'. М., 1956, с. 277), 'За рекой…' - т. е. в том ритуальном урочище, где горят огни горючие, где происходят жертвоприношения. В докняжеской языческой Москве таким сакральным урочищем был, очевидно, высокий берег Заяузья - Красный холм, на котором, судя по названию 'Болваны' (у Таганки), находились некогда идолы. Общая подблюдная песня о богатых мужиках за рекой, в Москве была конкретизирована:
Древний Спасо-Чигасовский монастырь находился на склоне Болвановской горы (Красного холма). Близ него в XV в. была поставлена церковь святого Никиты, 'прогонителя бесов'.
Для 'соборов' или 'событий' большего масштаба, чем жители одного поселка, для населения верви или тем более племени требовались более отметные горы, которые из году в год служили местом больших языческих богослужений. Археологические примеры таких святилищ на горах уже приведены мною в первой книге.(
Интересна долговечность таких религиозных центров: возникнув примерно в I тысячелетии до н. э. (а может быть, и в бронзовом веке), они, как показывают польские источники, донесли свою древнюю языческую сущность вплоть до позднего средневековья XV в. н. э., а на многих из них возникли христианские церкви и монастыри. Священные горы, как уже неоднократно говорилось, часто носят наименование 'Лысых' или 'Девичьих'. Возникает предположение, что первое название могло быть связано с тем или иным мужским божеством, а девичьи горы, естественно, с женским божеством, с богиней-девой, являвшейся далекой предшественницей христианской богородицы, девы Марии. О мужской сущности лысых гор косвенно может говорить известное навершие скифского времени с Лысой горы близ Днепропетровска с изображением обнаженного мужского божества, птиц, волков и четырех крестообразно направленных
