похоже, вообще все знали. Это была весьма значимая помощь. Ни разу не сбились.
Тропа работала четко. Американский Дикий Запад с его ковбоями может отдохнуть и покурить в сторонке. Здесь было круче. Даже в темноте не слишком сбавляли ход, получая вместе с лошадьми факелы или фонари.
День, ночь, еще день. Больше тридцати пяти часов в седле. От морозного ветра слезятся глаза и горит кожа на лице. Ноги немеют от постоянного напряжения. Кожа на бедрах…, ну про это даже лучше не вспоминать. Вьюга нас все-таки догнала, и в Санкт-Петербург я въезжал вместе с разгулявшейся непогодой и наступившей ночью.
Хорошо, что последний отрезок дороги шел уже прямо по тракту, но задержись я еще на пару часов - все, не прорвался бы. Паренька оставил на предпоследней подмене у родственников. Цыгане только головой качали с уважением глядя на него, когда пацан рассказывал о нашей скачке.
Абсолютно измученный и ужасно гордый своим поступком Мурш уже почти засыпая, пообещал позаботиться о Морете, которую оставили вместе с его чалым граем (конем) на первой точке смены. Выдержал мальчишка, теперь он считается взрослым, всем это доказал. Молодец. А у меня оставался последний рывок.
Петербуржская ночь и вьюга. Какая романтика….
Я хоть и двужильный после переноса, но из седла почти выпадаю. Пробираюсь сквозь снег по указанному солдатом, дежурившим на въезде в город, адресу. Министерство, конечно, закрыто, но тусклый свет внутри горит. Сторож бдит.
Слез с седла. Слегка повело в сторону. Эк меня качает. Стучу в двери.
- Отопри, служивый. Кто там на стороже! Отопри! Пакет для его светлости графа Гурьева от губернатора Смоленска.
- Ступай себе. Не видишь, ночь на дворе. Какие пакеты? Утром приходи.
- Да не будет меня утром, у меня еще пакет, дальше еду. Ты, служивый, скажи, на кого мне кивать, что пакет не приняли? Обзовись, как зовут-то тебя, человече?
Мне без разницы, но ты в Сибирь поедешь. Сейчас подорожную на ближайшем посту отмечу, что был я тут, да далее двину. Там рапорт складу, а на обратной дороге через пару али тройку дней и завезу. Да только их превосходительство барон Аш, наказывали срочно.
Ты давай думай быстрей, я ведь не железный. Отмахал столько, погода поганая, а мне ехать еще. Это ты, …… в тепле сидишь, а я на сосульку промерз. Слыхал, али нет?!
Ну, на нет и суда нет. Прощевай, колодник!
- Эгей, постой. - Дверь приоткрылась.
- Давай свой пакет, передам с утра дежурному. И подорожную давай, отмечу уж, а сам тут жди. Не велено никого пускать ночью.
- Ну, коли по службе нельзя, так это…, хорошо подожду. Давай, только быстрей. Холод собачий.
Минут через десять, когда начал терять терпение, дверь опять скрипнула. Подорожная отмечена каракулей и штампом. Порядок. Двигаем дальше. До утра оставалось еще несколько часов.
Первая задача была выполнена, теперь - к дому Кочубея. Патрули в городе в такую погоду все попрятались, но дежурные в полосатых будках на перекрестках не спят, завернувшись в безразмерные тулупы. У одного такого бедолаги и выспросил адрес дома князя.
Кочубей не любил Питер, хоть дом в нем и держал рядом с Невским Проспектом. Статус обязывал.
Особнячок, который я отыскал до двадцать первого века не сохранился, а может, я его не помню. В Питере бывал частенько до распада Союза, да и после наезжал. Вроде и неплохо знал исторический центр, что помогало ориентироваться и сейчас, но именно это здание не припоминаю.
Спрятавшись от ветра в подворотне, прямо против нужного мне дома, кормлю с фуражки овсом усталого коня. Конечно, неказистый конек, но с характером. Последний отрезок он провез меня махом, только всхрапывал на ветер. Но устал он тоже крепко.
А вот как я с ног не падаю просто непонятно самому. Держусь на нервном напряжении да на упрямстве. Пока держусь. Хуже всего, что голова от усталости слабо работает. Придумать способ попасть до утра к князю не выходит.
А ведь утром граф Гурьев почту прочтет. Разве что не захочет ехать в министерство в такую погоду, но это едва ли. Дисциплина на представительской службе была железной. Не явишься - вмиг недоброжелатели доложат, что пренебрегаешь государевой службой. Пара таких доносов - и прощай хлебное место. Приедет министр и прочтет, это точно.
Значит, кровь из носу - пробиться в дом нужно прямо сейчас. Только бы князь Кочубей был дома.
- Эй, драгун. Чего тут надобно? - Голос раздался неожиданно из-за спины.
Откуда душа живая здесь взялась, ведь пусто было? Ага, да тут дверка есть, проглядел я. И, судя по тому, что из нее вышел дворник, это и есть вход в дворницкую.
Дворник был человек колоритный, совсем непохожий на современных мне пенсионеров. Здоровенный гренадерских статей, хоть уже и немолодой мужик в тулупе нараспашку, в фартуке и с охапкой дров. На голове - старая суконная фуражка без козырька. Похоже - отставной солдат, но еще вполне в силе.
Ну, ясно на такой работе нужно хорошее здоровье. Это ж сколько снега перекидать вручную надо. А если он еще и истопник, так это целая прорва дров наколотых за зиму. Плюс он же - сторож, отпор лихим людям дать может.
- Здравствуй, служба. Вот укрылся здесь от ветра, уж не обессудь. Спешное дело по службе в столицу пригнало, торопился, хотел непогоду обогнать, да вот в ночь и прибыл. Ничего здесь не знаю, знакомых нет. Может можно, где коня пристроить, да мне чуть согреться надо. Поспособствуй, а уж я не обижу. Не дай христианской душе пропасть на холоде.
Дядька внимательно оглядел мою промороженную тушку. Видать оценил мое состояние и степень измученности коня. Смачно крякнул.
- Эвон как тебя дорога-то побила. Рожа - вся поморожена. Спускайся-ка ты к печи, а я лошадку в дровяной сарай сам поставлю, место есть, до свету постоит скотинка. Замучил ты его унтер, как есть замучил.
- Погодь - сам поставлю, проводи только. Тебе вон топить надо. Не возись со мной, я сам справлюсь.
- Ну, как знаешь, но я подсоблю все же. Хоть подсвечу тебе.
И он, прихватив тусклый фонарь со свечой внутри, проводил к сараю. Задубевшими пальцами расседлываю и пытаюсь обтереть измученное животное. Хреново выходит. В сарае ветра нет, но - холодрыга. А, плевать, мне сейчас в тепло, а друга согреть надо.
Скидываю шинель и накрываю конька. Так-то лучше, отдыхай.
Отставной солдат одобрительно качнул головой.
- Добро, пусть стоит, я после напою теплой водой, есть у меня….
Подхватив оружие и дорожное снаряжение, топаю в дворницкую, а дворник тащит седло. Мне оно уже неподъемно, ослаб я что-то.
Дворницкая встретила гудением разгорающихся в печи дров желанным и мучительным теплом. Миллионы иголок выходящего холода впились в руки, лицо и ноги. Это - больно, ребята, но тело, истосковавшееся по теплу, готово переносить это неудобство.
Потихоньку стало отпускать. Дворник хлопотал по своим делам, протапливая дом на утро.
Топили обычно за пару часов до подъема хозяев, значит - скоро рассвет. С этой мыслью, так вот стоя возле печки плечом привалившись к стене,я и задремал. Проснулся от звука хлопнувшей двери. Вернулся мой благодетель в фартуке.
Сколько я так простоял? Все тело затекло.
Дом - здоровенный, дровишки надо на все печи разнести и растопить каждую. Времени потратить необходимо не меньше часа, а то и поболее. Пальцам уже вернулась чувствительность, но холод еще остался глубоко внутри неразмороженной льдинкой. Эх, сейчас бы в баньку, да на верхний полок и прогреться насквозь. Мечты, мечты….
- Ну что, унтер, отогрелся? Вечно вас, кавалерию изнеженную, выручать надо. Ну да астраханцы своих не бросают, хоть в бою, хоть в походе. В мою службу мы драгун пешком загоняли. Умел научить, батюшка Александр Васильевич, пехотой конного обогнать. Вам, молодым, такого не дано. - Прямо приятно слышать
