Большая книга ужасов 33

Словно сквозь вату Сергей услышал:

— Что с тобой, сынок?

Папа встал из-за стола и встревоженно приложил к его лбу широкую прохладную ладонь.

— Все в порядке, па, — еле слышно пробормотал Сергей и осторожно, пытаясь не выдать себя, улыбнулся.

Папа смотрелся очень странно. Очень! Его тело как бы светилось в мягком сумраке столовой. И если одежда чуть приглушала свечение тела, то вот папина голова… Нежно- голубоватый, игольчатый ореол менял цвет его лица, всегда бодрого и довольно смуглого. Оно выглядело сейчас бледнее, чем обычно. И намного беззащитнее. Потрясенный Сергей вдруг ясно увидел то, на что раньше никогда не обращал внимания — папа одинок и смертельно устал. Как-то внезапно он понял, что, кроме него, Сергея, у папы больше нет настоящих привязанностей в этом мире. Разве только работа?

Сергей коснулся отцовской руки и дрогнувшим голосом повторил:

— Правда, па, я в норме. Просто за компьютером сегодня пересидел. Даже заснуть за ним умудрился, представляешь?

Папа с явным облегчением улыбнулся. Вернулся на место и укоризненно сказал:

— Не понимаю тебя. Умный парень, а время на эти детские игры гробишь, не жалея! Сколько раз я тебе говорил — ничего нет дороже времени. Особенно в твоем возрасте. А у тебя оно уходит, словно песок сквозь пальцы. Глупо! И расточительно.

— Да, па, — торопливо кивнул Сергей. — Ты, кажется, прав. Заснуть за игрой — это уж слишком.

— То-то же, — примирительно проворчал папа и снова взялся за вилку.

Сергей нехотя поднял глаза на Карповну. Она подошла к столу с полной, восхитительно благоухавшей тарелкой горячего плова. Присматриваться к пожилой женщине ему совсем не хотелось. Сергей любил ее, Карповна заменила ему маму. Ну, если маму вообще можно хоть кем-то заменить… Новый, странный, ни на что не похожий мир пугал Сергея. Пугал до дрожи! Копаться во внутренней сущности людей Сергей побаивался. Он и без того видел и понимал больше своих сверстников. Как и любой художник. Особенно, когда он переносил увиденное на холст. Иной раз его работа высвечивала нечто такое в человеке или вещи, о чем и не догадаешься в реальной жизни. И все же, при желании, эти неприятные откровения можно было свалить на его разыгравшуюся не в меру фантазию. Но в данном случае, как казалось Сергею, все было совершенно по-другому. Пронзительнее, что ли. И очень, очень определенно. Никаких иллюзий не оставалось! Голая, ничем не прикрытая правда. Правда, безжалостно высвеченная нереальными, яркими красками. Нужно ли Сергею это?! Тем более — в отношении Карповны. Ближе нее у Сергея никого нет. Разве что папа, которого он почти не видит из-за его работы…

Старая нянька удивила и обрадовала мальчика. Ее свечение успокаивало. Нежно-золотистое, оно добавляло облику Карповне тепла, придавало ее образу какую-то законченность, завершенность. В отличие от его папы старая нянька оказалась ясна, как картинка в школьном букваре. И, кроме любви, доброты и обеспокоенности его бледностью и плохим аппетитом, Сергей ничего затаенного в ней не увидел. Он благодарно улыбнулся старой женщине, и весь этот словно взбесившийся мир вдруг стал устойчивее. И почти перестал пугать его. Сергей философски пожал плечами — какой смысл страшиться того, чего ты не понимаешь? Лучше считать это игрой, шуткой, так проще жить.

Оставалась мачеха. Поднять на нее глаза Сергей не мог. Не мог, и все. Не смел. Он просто трусил! Когда Сергей вошел в столовую, ему на секунду показалось — на месте Эльвиры висит сгусток тьмы. И оттуда тянет парализующим холодом. Убивающим. Неземным. Он не увидел… человека! Больше Сергей в сторону мачехи ни разу не посмотрел, но леденящее дыхание смерти чувствовал постоянно. Сергей не сомневался — веселого калейдоскопа красок вокруг этой женщины он не увидит. Особенно, если эти странные всполохи высвечивают ее сущность. Эльвира — не Карповна! К тому же Сергею почему-то казалось — если он сейчас посмотрит на Эльвиру, мачеха мгновенно все поймет. По его глазам. И все его дикие страхи она уловит тоже! Сергей каждой клеточкой своего тела ощущал то жадное нетерпение, которое испытала мачеха при его появлении в столовой. И ту насмешливую успокоенность, какую она почувствовала после его разговора с отцом. Эльвиру вполне устроило данное им объяснение своему плохому самочувствию. И Сергей не понимал, почему. Вернее, боялся понять. Вывод напрашивался единственный: тот лиловый, мерзкий, якобы витаминный напиток — не сон. Сергей действительно выпил его! По приказу этой страшной женщины. Тогда понятным становилось его ужасное самочувствие при пробуждении. И даже его новые — странные, нечеловеческие — способности следует приписать действию этого травяного отвара. Зачем, зачем Эльвира заставила его выпить этот мерзкий напиток?! Чего она хотела добиться?! А если она знала, что с ним потом произойдет? Знала, в каком виде он увидит ее? И хотела этого! Чтобы… напугать его еще больше? Подчинить себе? Сергей насупился: да никогда!!!

Лучше думать, что все это — случайность. Нечто такое, что могло произойти лишь с ним, Сергеем. Ведь он рисует. Он — художник, а они всегда видят мир по-своему. Приготовленный мачехой отвар, предназначавшийся для того, чтобы его обезволить — Эльвира хотела лишь допросить будущего пасынка! — видимо, просто усилил его врожденные способности, обострил их. Хорошо ли это — Сергей не знал. Уж слишком необычным все казалось. Будто его перебросили в какой-то другой мир. Пусть даже — в параллельный! Сергей обрадовался: он всегда любил фантастику. Так легче принять произошедшее. Если, конечно, все не объясняется гораздо проще и он попросту не свихнулся. Элементарная шизофрения… ну, допустим. Сергей читал где-то — художники нередко ею страдают. Но это не мешает им писать, к счастью. Так что посмотрим, что будет дальше.

Видеть мачеху Сергей не хотел. Он по-прежнему ее боялся. Или просто осторожничал — неважно. Решил так: для начала ему нужно как-то определиться с этими новыми способностями и поверить в них. Хотя бы поверить! Самому определиться. И принять этот новый мир. Отбросить все дикие, сводящие его с ума мысли. А то внезапно показалось — во всем виноват компьютер. И правда: вдруг виртуальный мир начал становиться для него реальностью, как в примитивном ужастике? Сергей видел подобное в каком-то фантастическом фильме. Или читал о таком… Точно, читал. Он озабоченно сдвинул брови — а может, у него что-то со зрением? Ну, какая-нибудь экзотическая болезнь глаз? Которую, к слову, можно вылечить, как лечат куриную слепоту. Сергей угрюмо вздохнул и склонился над тарелкой с пловом. Он старался не обращать внимания на сидевшую рядом с отцом мачеху. Ну ее!

Он твердо сказал себе — в любом случае вначале нужно все проверить. Спешить не следует. И с робкой надеждой он подумал, что к утру вполне может проснуться нормальным человеком. А видеть внутреннюю сущность людей… Зачем ему это? Лишняя головная боль!

Глава 9 Буйство красок

Сон не помог, это Сергей понял сразу после пробуждения. Еще хорошо, что он вовремя успел отвести взгляд, когда в комнату вошла мачеха. Очень уж Сергей испугался, наткнувшись спросонок взглядом на дышавший холодом сгусток тьмы! Тот самый, который он мельком заметил вчера вечером в столовой. Потрясенный, он даже не понял — видно ли за этой темной массой саму Эльвиру. Запаниковав, он крепко зажмурился… К счастью, Сергей быстро пришел в себя. И принялся демонстративно тереть глаза, будто с трудом просыпался. Почему-то ему казалось: мачеха наблюдает за ним — жадно, неотступно и… с усмешкой. Будто понимая или зная о том, что с ним происходит. И ждет, нетерпеливо ждет его реакции. Но она не дождется! Он не пойдет у нее на поводу!

Сергей вышел из дома и убедился окончательно — со старой жизнью покончено. Весь мир словно сошел с ума! К удивлению Сергея, странные ореолы окружали не только людей, но и животных, и птиц. Мальчик увидел двух породистых псов, которых их хозяева выгуливали в сквере, и тощую бродячую кошку. Голубей, круживших вокруг скамейки, их подкармливала плохо одетая старушка. Крошила прямо на асфальтовую дорожку хлеб. Воробьев, воровато выхватывающих крошки у голубей из-под носа. Наглую ворону, она и не подумала уступить мальчику дорогу. Бесстрашно сновала у Сергея под ногами — завтракала. Их свечение оказалось одного цвета — золотистого. Зато оттенков — множество! Сергей и не