смещение почвы, словно корни дерева шевельнулись в глубине, но было уже слишком поздно что-то менять — топор ударил по дереву, лезвие глубоко вошло в его плоть. В тот же самый момент где-то высоко в кроне, раздался треск рвущейся древесины, затем шелест трущейся листвы… Оба подняли головы и доктор закричал:
— Осторожнее! Бегите! Быстрее бегите!
Доктор сорвал наушники и быстро отбежал в сторону, тогда как Клаузнер словно завороженный продолжал стоять и смотреть на большую, почти двадцатиметровую ветвь, медленно клонившуюся вниз; она со скрежетом расщеплялась в самом толстом своем месте, — на стыке со стволом. Наконец ветвь с грохотом рухнула вниз, и Клаузнеру удалось отскочить в сторону лишь в самый последний момент. Ветвь упала прямо на аппарат, разнося его на куски.
— Боже праведный! — воскликнул доктор, когда подбежал к Клаузнеру. — Ведь так близко! Я думал, что попала в вас!
Клаузнер смотрел на дерево. Его большая голова склонилась набок, а гладкое белое лицо было искажено ужасом. Он медленно подошел к дереву и осторожно высвободил лезвие топора из ствола.
— Вы слышали это? — спросил он, поворачиваясь к доктору. Голос его едва звучал.
Доктор никак не мог отдышаться от всех этих прыжков и возбуждения. «Что именно?»
— В наушниках. Вы слышали что-нибудь в тот момент, когда топор вонзился в дерево?
Доктор поскреб ладонью затылок.
— Ну, — промолвил он, — в сущности… — он замолчал, нахмурился и прикусил нижнюю губу. — Нет, я не уверен, никак не уверен. Мне кажется, что через секунду после вашего удара наушников на мне уже не было…
— Да, да, но что же вы все-таки слышали?
— Я не знаю, — сказал доктор. — Не знаю, что я слышал. Может, это был треск ломаемой ветки. — Он говорил быстро, несколько раздраженно.
— И какой это был звук? — Клаузнер чуть подался вперед, глядя на доктора в упор. — На что именно он был похож?
— О, дьявол! — воскликнул доктор. — Я и правда не знаю. В тот момент меня больше заботило как бы поскорее убраться оттуда. Давайте оставим это.
— Доктор Скотт, на что же именно походил тот звук?
— Но ради Бога, как я могу вам это сказать, когда на меня валилась чуть ли не половина дерева, и мне нужно было уносить ноги, спасая свою жизнь? — Сейчас доктор уже определенно нервничал, и Клаузнер почувствовал это. Он стоял неподвижно и молча глядел на доктора по крайней мере с полминуты. Доктор переступил с ноги на ногу, пожал плечами и уже наполовину повернулся, чтобы уйти. «Что ж, — сказал он, — нам, пожалуй, лучше возвращаться».
— Взгляните, — проговорил маленький человечек, и его гладкое белое лицо неожиданно залилось краской. — Вот здесь, — сказал он. Наложите сюда швы. — Клаузнер указал на место разрубка. — Вы быстро наложите сюда швы.
— Не говорите глупости, — бросил доктор.
— Вы сделаете то, что я вам сказал. Вы зашьете рану, — Клаузнер сжимал рукоятку топора, голос его звучал мягко, но как-то странно, почти угрожающе.
— Не глупите, — повторил доктор. — Я не могу наложить швы на дерево. Пойдемте, нам пора возвращаться.
— Значит, вы не можете наложить швы на дерево?
— Ну, конечно же, нет.
— А йод у вас в чемоданчике есть?
— А если и так?
— Тогда вы смажете рану йодом. Конечно, жечь будет, но тут уж ничего не попишешь.
— Послушайте, — проговорил доктор, вновь поворачиваясь, чтобы уйти. — Давайте не будем делать глупости. Давайте вернемся в дом, а потом…
— Смажьте рану йодом.
Доктор заколебался. Он видел, как напряглись руки Клаузнера, сжимавшие топор. Самым лучшим выходом в сложившейся ситуации, понимал он, было бы как можно скорее обратиться в бегство, но именно этого он никак не собирался делать.
— Хорошо, — согласился он, — я смажу рану йодом.
Доктор подошел к своему чемоданчику, лежавшему на траве поодаль, открыл его, вынул пузырек с йодом и несколько ватных тампонов. Затем подошел к дереву, открыл пузырек, накапал йода на тампон, наклонился и принялся смазывать место разруба. Краем глаза он следил за Клаузнером, который неподвижно стоял рядом, держа топор и наблюдая за его действиями.
— Постарайтесь смазать как следует.
— Да-да, — кивнул доктор.
— А теперь другую рану. Ту, что повыше!
Доктор сделал как ему было сказано.
— Ну вот, — сказал он. — Все в порядке.
Он выпрямился и с серьезным видом осмотрел проделанную работу. «Пожалуй, вышло неплохо».
Клаузнер подошел ближе и с болью на лице осмотрел обе раны.
— Да, — проговорил он, покачивая своей огромной головой. — Да, все в полном порядке. — Он сделал шаг назад. — А завтра вы придете проведать его?
— А да, — промолвил доктор. — Ну, конечно же.
— И еще раз смажете йодом?
— Если будет необходимость, обязательно.
— Спасибо вам, доктор, — проговорил Клаузнер и снова кивнул головой; он уронил топор и вдруг расплылся в улыбке, — это была дикая, горячечная улыбка. Доктор быстро подошел к нему, мягко взял под руку и сказал: «Да-да… нам пора идти», и они двинулись назад, шагая рядом, в полном молчании, стараясь как можно скорее пересечь парк, выйти на дорогу и вернуться домой.
