бой в последний момент.
На взгляд искушенных в тактике полководцев весь замысел боя, построение воинов, были примитивны до невозможности, но Фергус, которому доводилось биться и с хваргами в молодые годы, не имел столько людей, чтобы прибегать к разным уловкам вроде засад, фланговых ударов или обходных маневров. Все должна была решить стойкость воинов, их способность выдержать натиск вражеской орды, а не хитроумные приемы, достойные стратегов минувших эпох.
- Проклятье, когда же они начнут, - сам Фергус волновался ничуть не меньше простых ополченцев, хотя его терзания были иного рода. Старый рубака не боялся самой схватки, он был готов и к смерти, не раз за прожитые годы ощущая своей щекой ее дыхание, но сейчас он боялся проиграть этот бой, боялся погибнуть сам и погубить воинов без всякой пользы.
- Всадник, - рыцарь Симус, облаченный, как и прочие благородные лорды, в тяжелую кольчугу двойного плетения, глубокий шлем со стальными полукружьями, защищавшими лицо, пластинчатые поножи и наручи, рукой, облитой сталью боевой рукавицы, указал на поле. По равнине, со стороны реки, действительно гнал во весь опор верховой.
- Мой лорд, - взмыв на вершину холма, откуда наблюдал за происходящим перед строем Фергус, окруженный рыцарями и оруженосцами, всадник ловко спрыгнул с коня, склонившись перед командиром. - Они переходят реку, лорд.
- Сколько? - коротко спросил Фергус, чувствуя, как напряглись стоявшие рядом воины.
- Три сотни уже перешли реку, может, четыре, - неуверенно ответил дозорный. - Но на том берегу их еще больше.
- Будут копить силы, или ударят прямо сейчас? - Фергус взглянул на своих товарищей, в ответ получив только недоуменные взгляды.
Стоявшие у подножия холма воины тоже поняли, что час сражения близок, увидев помчавшегося мимо них всадника. А затем сам Фергус, взобравшись верхом на коня, выехал перед строем, повернувшись лицом к насупленным, переполненным волнением людям.
- Воины, - хриплый голос полководца разнесся над лощиной, и каждый мог слышать его слова. - Бой близится, скоро начнется схватка, которую многие из вас не переживут. Запомните, враг, что движется на нас, не щадит никого, ему не ведома честь и благородство, а потому бейте его яростно, не давайте пощады и сами не ждите ее. Всякий, до кого дотянется ваша вооруженная рука, да будет убит. Сражайтесь стойко, не думайте бежать, ибо все равно погибнете. Пленных в этой битве не будет, помните это. Бейтесь без пощады, дети мои, и да будут небеса благоволить вам! Уйдите из этой жизни так, чтобы вас помнили спустя века!
А затем вдоль строя медленно двинулись три человека, облаченные в просторные хламиды синего шелка, украшенные вышитыми золотом весами. Слуги Судии, жрецы, сопровождавшие войско в походе, двигались слаженно, шагая в ногу, и каждый, мимо кого они проходили, склонял голову, а иные и вовсе опускались на колени, склоняя головы.
- Отпускаем вам грехи ваши, воины, - монотонно, но от того не менее проникновенно произносили жрецы слова молитвы, простой, но достававшей до сердца всякого. - Пусть путь ваш не был светел, умрите с честью. Бейтесь без сомнений, ибо ныне вы сражаетесь за правое дело. Да будет смерть ваша легкой, да будет Судия справедлив к вам, да улыбнется вам Эльна!
Жрецы, которые кроме прочего были еще и целителями, владея несложной лекарской магией, прошли, провожаемые взглядами воинов, большинство из которых о вере вспоминало только в такие моменты, когда жизнь могла прерваться спустя считанные минуты. А на смену молитвам уже пришла брань и надсадный рык десятников, в последний раз перед боем вразумлявших своих бойцов.
- Идут, идут! - над строем сразу с нескольких сторон раздались взволнованные возгласы, и снежная пелена, потемневшая изнутри, спустя мгновение изрыгнула из себя темную массу, которая была ничем иным, как первыми отрядами хваргов.
При виде врага, осязаемого и такого близкого сейчас, Ратхар ощутил, как вернулись все страхи минувшего утра. Тело дрожало, юноша вдруг перестал чувствовать собственные ноги, и пальцы, сжимавшие древко тяжелого топора сами собой начали разжиматься.
Колышущаяся масса придвинулась еще ближе к строю альфионских воинов, и уже можно было различить в этой толпе отдельные фигуры. Ратхар, зрение которого было достаточно острым, видел перед собой невысоких коренастых людей, одетых в зверины шкуры. Все они были вооружены, кто коротким копьем, кто каменным топором, кто коротким луком. Ни на ком не было заметно доспехов, лишь небольшими щитами прикрывались приближающиеся варвары, но от этого подступающая орда не казалась менее грозной.
- Сотен пять, - задумчиво произнес рядом Кайден, тоже внимательно рассматривавший замершего в нескольких сотнях шагов врага. - Все же меньше, чем мы ждали. Значит, есть шанс выстоять.
- Их не так много, - одновременно со скельдом произнес рыцарь Магнус, с вершины холма рассматривавший готовящееся к бою войско варваров.
- Кто-то из младших вождей не утерпел, и повел своих воинов в бой раньше времени, - предположил Симус. Сейчас рыцарь, и без того кряжистый и низкорослый, походил на ожившую крепостную башню. Кроме тяжелого хауберка его тело защищал кованый нагрудник, удерживаемый перекрещивающимися на спине широкими ремнями. Воин опирался на тяжелый боевой молот на длинной рукояти, добавлявший человеку еще большее сходство с гномом, а слуга, стоявший поодаль, держал круглый щит, из центра которого торчал длинный острый шип, которым при известной сноровке можно было пронзить любые латы не хуже, чем пикой.
- Тем лучше, - голос Фергуса был хриплым от волнения. - Есть шанс разбить их по частям, если так пойдет и дальше. Все равно одновременно против наших воинов не сможет биться больше сотни хваргов, а если они будут наваливаться отдельными отрядами, то не сумеют создать такого давления на наш строй, чтобы он сломался. - Действительно, альфионцы стояли в глубине лощины, там, где она была уже всего, и сколько бы врагов не атаковало их, большая часть все равно должна была ждать своей очереди. Но, просто наваливаясь на спины своих товарищей, бьющихся в первых рядах, те, кто шел позади, могли продавить строй альфионцев, а это означало бы окончательное поражение и гибель всего войска.
Тем временем по толпе стоявших неподвижно хваргов прошло какое-то движение, воины расступились, и из глубины их строя на поле, разделявшее сейчас изготовившихся к бою, напряженных, точно тетива арбалета, людей, вышел варвар в странном облачении. Длинная меховая накидка, волочившаяся по земле, была усеяна многочисленными бронзовыми кольцами, звеневшими при каждом движении. На голове хварга, высокого и стройного, был выскобленный до белизны медвежий череп, а в руках он сжимал бубен.
Варвар медленно двинулся вперед, приплясывая так, что нашитые на его одеяние амулеты издавали ритмичный звон. Благоразумно оставаясь вне досягаемости дьорвикских лучников, хварг вскинул руки над головой и ударил в бубен. Над лощиной разнесся протяжный гул, а варвар все стучал и стучал. Удары становились чаще, а хварг вдруг завертелся на одном месте, то приседая к самой земле, то резко распрямляясь, точно пружина. И воины-северяне, следившие за этой непонятной пляской, на каждое движение отвечали дружным вздохом, не сводя с танцующего хварга взглядов.
Крис Дер Фаллен, занявший позицию на левом фланге, и ни в какую не желавший оставлять своих бойцов, тоже с интересом следил за кривляньями дикаря, подобно многим воинам, и наемникам, и простым ополченцам. С холма, на котором помимо полусотни лучников и приданных для их охраны простых пехотинцев находились также телеги, полдюжины вместительных возов, доверху заполненных пучками стрел, пляску варвара можно было видеть во всех подробностях, в прочем, как и боевые порядки альфионцев.
Рыцарь, если бы его кто-то спросил об этом, мог заметить, что лорд Фергус неосознанно перенял тактику эльфов, тоже предпочитавших ставить в центре тяжелую пехоту, которой у Перворожденных никогда не было много, на флангах же размещая лучников. Пожалуй, сейчас это было весьма мудрым решением, лишний раз говорившим об опыте старого полководца. Если враг ударит в центр, его встретит лес копий, и пока варвары станут прорывать фалангу, стрелки, поражая их во фланги, стреляя навесом и
