сейчас вожак понял, что много больше, нежели честь, он ценит собственную жизнь, которой ныне безраздельно мог распоряжаться чужеземец, на пути которого они так некстати появились. И все же Альвену пришлось чуть надавить кинжалом, разрезав кожу, чтобы атаман решился.
- Бросайте оружие, - крикнул предводитель лесных грабителей. - Все, демоны вас забери! Альм, Шон, выходите!
С треском и шумом из зарослей на дорогу выбрались еще два человека, один в усиленной металлическими пластинами куртке, второй - в короткой бригантине. Они медленно положили на землю длинные луки и клинки, став в стороне.
- Замечательно, - довольно произнес Альвен. - Ваша покорность заслуживает высшей похвалы.
Неожиданно атаман понял, что свободен, а кинжал его вновь вернулся в ножны, отпрыгнув подальше от путника, он обернулся, не зная, что делать. Можно было приказать напасть на чужака, но атаман не был уверен, что им удастся хотя бы случайно зацепить его. Странник показал, на что он способен, но возможностью двигаться быстрее человеческого взгляда его умения, очень может быть, не ограничивались.
- Будет лучше, если каждый из нас пойдет своей дорогой, - спокойно произнес Альвен, смерив взглядом донельзя растерянного разбойника, нервно тискавшего рукоять кинжала. Скельд понимал, какая буря чувств бушует в его голове. Наверняка атаману хотелось восстановить поруганную честь, но, как тертый малый, он не мог не догадываться, чем эта попытка обернется.
Не дожидаясь, пока грабители что-то предпримут, Альвен невозмутимо поднял с земли свое копье и размеренным шагом двинулся дальше на север, пройдя мимо оторопевших грабителей, кажется, напрочь забывших о своем оружии. В этот миг скельд напрягся, ожидая, что за спиной тонко скрипнет тетива, и с гулом пронзить воздух стрела, нацеленная в него. Альвен был к этому готов, и понимал, что после такого уже не сможет просто уйти. Но, хоть скельд и был воином, больше всего сейчас хотел избежать боя. Теперь, когда цель была так близка, не стоило привлекать к себе внимание, оставляя по пути гору трупов. Долг перед родом, перед теми, кого уже не было в живых, но кому суждено было вечно жить в памяти Альвена, вел воина, и тот знал, что не в праве медлить, не в праве предать.
Арбалет так и не щелкнул, не свистнула, сверкнув хищным наконечником, стрела, чтобы спустя неуловимое мгновение впиться закаленным жалом в податливую, такую уязвимую плоть. Атаман, не сводя глаз с оспины уверенно и невозмутимо шагавшего по тракту путника, столь обидно унизившего целую ватагу храбрецов, почему-то не решился отдать приказ. Должно быть, здесь сыграло свою роль то почти звериное чутье, благодаря которому он был вожаком десятка отчаянных парней уже несколько месяцев.
Банда, устроившая себе логово в лесах на самой границе королевского домена, объявившись в этих краях еще ранней весной, когда снег еще не сошел, счастливо избегала облав, устраиваемых порой владетелями этих земель, только потому, что ее предводитель всегда был осторожен. Ни разу атаман не позволил жадности взять верх над благоразумием, выбирая только тех противников, которые были по силам его малочисленному отряду. И до сего дня чутье ни разу еще не подводило вожака, а теперь вот дало осечку.
- Неужели мы так просто позволим ему уйти? - неуверенно произнес один из грабителей, теребя рукоять боевого топора. - Его нужно наказать за дерзость, этого чужака!
Разбойник был молод и горяч, но весьма умел в обращении с оружием и отважен, пожалуй, излишне отважен. Атаман искоса взглянул на него так, что грабитель мгновенно сник, прикусив язык.
- Превыше храбрости всегда нужно ставить осторожность, - солидно, точно завзятый мудрец, молвил Луберг. - Запомни это на всю жизнь, парень, если хочешь, конечно, чтобы жизнь эта оказалась достаточно долгой.
О, он считал себя в высшей степени осторожным, а потому в их лежбище, укрытом в глухой чаще, хватало и золота, и дорогих тканей и терпкого вина. А крестьяне, жители ближних хуторов, а также и кое- кто из содержателей трактиров, увидев явившихся из леса разбойников, не спешили бежать за помощью к своим лордам. Напротив, многие из местных могли невзначай шепнуть скрывавшимся в лесу удальцам об увиденном ими купеческом обозе, заодно припомнив и количество охранявших его стражников.
- Осторожность и храбрость! Только тот, в ком оба эти качества присутствуют в должной мере, может рассчитывать на удачу, - веско произнес вожак разбойников. - Этот путник нам не по силам, так что нечего и думать о нем. Кем бы он ни был, этот странный чужеземец, с него сталось бы согнуть в бараний рог всех нас, даже не сбив дыхание. Чудо, что все мы остались живы! Но я думаю, он такой же изгой здесь, как и мы, а потому просто прошел мимо, довольствуясь тем, что мы не стали чинить ему препятствий.
Разбойники некоторое время так и стояли посреди дороги, обдумывая случившееся. Но время берет свое, и уже на следующий день, вновь выйдя к тракту в ожидании купца, направлявшегося на торг, они даже на мгновение не вспоминали ушедшего на север чужака. Все, кроме самого атамана. Но и он уверился в том, что больше не увит этого путника со странной меткой на щеке и взглядом голодного волка.
А много позже, уже в средине осени, когда леса уже готовы были сбросить свои золоченые одежды, вожака, явившегося в один из трактиров, отыскали путники, при виде которых грозный атаман задрожал, ожидая самого страшного. Шесть всадников, пришедших с севера, и выглядевших так, что только слепой мог бы принять их за здешних жителей, уверенно вошли в трактир, сразу приковав к себе внимание немногочисленных его посетителей, и, перекинувшись с хозяином заведения несколькими скупыми фразами, решительно направились к атаману, нервно стиснувшему рукоять боевого ножа.
- Скажи, человек, не видел ли ты прежде нашего брата? - спросил, сверял глазами разбойника, стройный рослый воин, кожа которого была смугла, а на левой щеке проступала полустершаяся татуировка. За спиной его висела длинная сабля. - Он был в этих краях, мы точно знаем. Возможно, наш брат попал в беду. Помоги нам отыскать его, уважаемый.
Словно в миг лишившись дара речи, Луберг обвел затравленным взглядом попавшего в силки зверя полдюжины воинов, вооруженных до зубов и схожих с тем странным путником, который все никак не шел из головы разбойника, как две капли воды. А те просто стояли, храня молчание, и ждали ответ. Но в тот миг ни атаман, ни пришельцы из-за океана еще не могли знать, что любые слова уже были лишены всякого смысла.
Глава 1 Тени минувшего
В таверне было шумно и жарко. Капитан Хреки, прижавшись спиной к обшитой деревом стене, пребывал в блаженной полудреме. Время от времени он прикладывался к кружке, наполненной примерно наполовину ароматным элем, бросая по сторонам скучающие взгляды. Искусный мореход, одинаково отважный в дальнем походе, среди океана, и в отчаянной схватке, равно хорошо управлявшийся с рулевым веслом и клинком, он предавался отдыху, вполне заслуженному, по мнению самого капитана.
Рядом галдели моряки с 'Жемчужного змея'. Полдюжины жилистых парней, трясших огненно-рыжими шевелюрами, играли в кости с парой темнокожих южан, лишь сегодня прибывших в Хельдсее. Один из самых больших портов на всем восточном побережье, этот город принимал всякого, кто являлся с миром, для торговли, а не для войны, и не важно, откуда бы он ни был родом. Здесь не запрещали поклоняться своим богам, следя только за тем, чтобы чужаки не устраивали жертвоприношения, что, как рассказывали иные знатоки, в полуденных странах было обычным делом. В прочем, те же знатоки шепотом добавляли, что кровавые жертвы все же проносили и здесь, на этих сумрачных берегах, благо, рабов хватало, и смерть одного из сотен едва ли могла вызвать подозрения. Раб, он и есть раб.
Но сейчас Хреки не было дела до верований чужеземцев, лишь бы не устроили драку с его людьми, даром, что каждый южанин носил заткнутый за широкий кушак кинжал. Оружие, снабженное хищными изогнутыми клинками, выглядело весьма опасно, и не было сомнений, что его владельцы знают, за какой конец нужно держать свои железки. У островитян, кстати, тоже хватало оточенной стали, с той лишь разницей, что они предпочитали прямые ножи и кинжалы, с которыми не расставались ни на миг, стоило ступить на твердую землю. В море да, там никто, в том числе и сам Хреки, не мог держать при себе оружие,
