- Рупрехт, - Эвиар, о присутствии которого человек на какое-то время вовсе забыл, погрузившись в вои размышления, окликнул задумавшегося мага: - Рупрехт, что же ты умолк? Мне стало интересно, чем же кончилась вся эта история с Ардалисом. И каким образом Линза, которую он, видимо, берег едва ли не больше собственной жизни, вновь оказалась среди людей?
- Ах, да, - вздрогнул Рупрехт, собираясь с мыслями. - Что ж, дальше все просто. Сбежавшего мага так и не нашли, и он умер в изгнании, перед своей кончиной повелев оставить Линзу на его теле. А те воины, что были с ним, дали начало новому народу, который ныне зовется скельдами и славится своим боевым искусством среди всех людей. Умирая, чародей завещал им хранить его могилу, где и была спрятана Линза, и много веков никто не осмеливался побеспокоить прах Ардалиса, расставшегося с жизнью ради спасения тысяч невинных от ужасов войны. Но теперь все переменилось. Один чародей, не очень умелый, но исполненный гордыни, смог добраться до того острова и привез Линзу сюда, в этот город. И нет сомнений, что вскоре он пустит ее в ход, ведь такие вещи не достают из небытия лишь ради того, чтобы просто полюбоваться на них. Но он навлек на себя гнев хранителей сокровища Ардалиса, и сейчас один из тех воинов, родившихся на туманных берегах далекого и таинственного острова Скельде здесь, в этом трактире, за твоей спиной.
Эльф обернулся, пристально взглянув на усевшихся в нескольких шагах от него путников. Обостренным до предела чутьем Эвиар сразу определил среди этих людей того, о котором сообщил Рупрехт. Перворожденный видел перед собой жилистого, худощавого мужчину, не производившего впечатления силача, но наверняка подвижного, невероятно ловкого в бою. Он казался настороженным, почти не разговаривая со своим спутниками и беспрестанно обшаривая таверну напряженным взглядом голубых глаз.
- Он такой же чужак здесь, как и ты, - негромко произнес Рупрехт, когда Эвиар вновь обратил на него свой взор. - Этот воин проделал огромный путь, полный опасностей, дабы выполнить клятву, много веков назад данную его предками. Скельды обещали хранить Линзу, защищая ее от любого врага, но не смогли сдержать обещание. Теперь они должны вернуть похищенное и наказать грабителей.
- Но где же Линза, - удивленно произнес эльф. - Столь многие ищут ее, но еще ничто не указало на ее присутствие.
- О, она рядом, - усмехнулся Рупрехт. - Она так близко, что ты и представить не можешь. И когда ее пустят в ход, ты должен быть готов.
- К чему? - коротко спросил Эвиар.
- Отобрать ее у нынешнего владельца, - бесстрастно ответил человек. - Если не сделать этого, прольются реки крови. Заполыхает половина континента, многие державы погрузятся в хаос, - мрачно вымолвил он, вперившись тяжелым взглядом в сидевшего напротив эльфа. - Я не хочу подобного, и сделаю все, чтобы этого не случилось. А ты, если желаешь, поможешь мне. Ведь именно потому ты и явился сюда?
Эльф замолчал, пребывая в нерешительности. Да, ему было приятно ощущать себя причастным к некой тайне, о которой не ведал даже сам Король. Юный воин исполнял особую миссию, он должен был найти и уничтожить Линзу, в которой хранители лесов И'Лиара, мудрые эн'нисары, высшие маги его народа, усмотрели угрозу. Но сейчас, вроде бы очутившись совсем близко к цели, Эвиар понял, что не представляет, как поступить дальше. Он оказался в одиночестве, и не у кого было спросить совета.
А этот человек, назвавшийся Рупрехтом и наверняка солгавший, предлагал вою помощь. Как просто, нужно лишь исполнять чьи-то приказы, ни о чем не задумываясь! Но Эвиар, хоть и считался юным среди своих родичей, понимал, что таинственный маг не так прост. У него, осведомленного о самых сокровенных тайнах минувших эпох, был свой интерес во всем этом деле. В прочем, пока их желания совпадали, а о том, что нужно быть настороже, эльф не забывал ни на мгновение. В случае чего, не сомневался Эвиар, он сможет совладать и с загадочным бродягой-чародеем.
- Верь мне, - вдруг с неожиданным чувством вымолвил человек, взгляд которого словно пронзал Эвиара насквозь, поникая в самые дальние уголки его бессмертной души. - Я не враг. Не все мы, зовущие себя людьми, жаждем эльфийской крови. Ты слаб без меня, но и мне не справиться без твоей помощи, ведь враг силен, слишком силен, чтобы в одиночку одолеть его. И он-то как раз не испытывает к твоему роду ничего, кроме зависти, не в силах смириться, что вам отпущена вечность, тогда как ему вскоре предстоит увидеть старуху с ржавой косой, которую не устрашить никакой магией. Не я враг, не меня нужно сторониться.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, и в глазах Рупрехта пылал странный огонь. И эльф, видя его, вдруг поверил человеку, даже на миг не допустив, что таинственный колдун мог зачаровать его, внушив свою волю.
- Я буду с тобой, - решительно произнес Эвиар, заглянув в глаза Рупрехту. - Я здесь, чтобы избавить мир от наследия своих предков, и ты можешь рассчитывать на меня.
Снаружи донесся грохот, похожий на раскаты грома, а затем кто-то истошно закричал. И над всем этим плыла тревожная песнь сигнального рога, перемежаемая мерными ударами набата.
- Что случилось, - раздались испуганные возгласы. - Почему тревога? - Спрашивал кто-то дрожащим голосом, видимо, нутром почуяв неладное. - Неужели напали на город?
Первым начал действовать дьорвикский рыцарь. Горожане еще удивленно переглядывались, разом притихнув, а воин, придерживая левой рукой ножны, уже кинулся к выходу, увлекая за собой и двух других пришельцев. Растолкав посетителей трактира, обеспокоено вскочивших на ноги и ринувшихся наружу, воин вырвался на улицу, отважно кинувшись туда, где крики и грохот звучали сильнее всего. А за ним, едва ли не обогнав Дер Винклена, бежал Альвен, за которым с трудом поспевал порядком ошеломленный происходящим юноша, пытавшийся нашарить рукой рукоять отсутствующего клинка.
- Кажется, доказать свою верность тебе придется совсем скоро, - хищно оскалился Рупрехт. Он единственный не тронулся с места, сохраняя неестественное спокойствие. - Похоже, кое-кто уже начал действовать. За мной, и будь готов ко всему! - И человек вскочил со скамьи, бросившись прочь из трактира, туда, откуда все громче доносились звуки внезапно вспыхнувшего в Фальхейне боя.
Глава 10 Встречный бой
Лут Герден, грохоча подбитыми гвоздями подошвами, что было сил, бежал по освещенной скупым светом факелов улице, в дальнем конце которой виднелась мерцавшая оконными проемами громада королевского дворца. Гвардеец слышал только собственное хриплое дыхание, грохот сапог своих товарищей да призывные возгласы трубы, доносившиеся сзади и будто подстегивавшие воинов.
- Живей, будьте вы прокляты, - на бегу прохрипел десятник, обернувшись назад. - Пошевеливайтесь! Ну, быстрее!
Следом за Лутом неслись три десятка воинов, почти все, кто был в этот поздний час в казарме возле южных ворот. Как и сам десятник, они только что сменились, покинув посты, и предались долгожданному отдыху, развлекаясь пивом и игрой в кости. Кто-то правил клинок, иные травили байки, из дальнего конца казармы доносилось бренчание лютни, и голоса, подхватившие знакомую песню, а несколько счастливчиков и вовсе отправились в город, получив долгожданное увольнение. Наступил обычный вечер, и никто из воинов не ждал, что над городом вдруг разнесется мерный гул набата, которому будет вторить доносящийся со стороны дворца, из самого центра Фальхейна, грохот.
- К оружию, - гаркнул Герден, кидаясь к стойке с клинками. - Тревога! Король в опасности!
Несколько мгновений в карме царила неразбериха, но гвардейцы были опытными воинами, и быстро начали действовать. Конечно, служба в Альфионе казалась вечным отпуском в сравнении с тем, что многим из них пришлось изведать на родине. Здесь не было рейдов и патрулей в приграничных лесах, когда из-за каждого кустика могла вылететь стрела, не было погонь за неуловимыми эльфами или вылазок в сам И'Лиар. Король Эйтор создал свою гвардию, опасаясь, что лорды открыто выступят против него, но подобного не произошло. Сильные считали нового государя слишком ничтожной фигурой, чтобы тратить на него свою мощь, слабые вполне оправдано опасались проиграть, и не осмеливались в одиночку устраивать мятежи, а в итого наемная гвардия, войско, преданное Эйору и только ему, пребывало в праздности.
