местных жителей устанавливать и брать на учет:
а) личный состав разведывательных, контрразведывательных, полицейских и административных немецких органов, действовавших на временно захваченной противником территории с указанием установочных данных и примет каждого лица;
б) владельцев и жильцов домов, в которых размещались упомянутые выше органы и проживали их официальные сотрудники или разведчики, а также обслуживающий их персонал;
в) агентуру германской военной разведки, гестапо и тайной полевой полиции, оставленную в данном городе-районе или переброшенную ранее немцами в наш тыл: резидентов, агентов-разведчиков, диверсантов, террористов, радистов, связников, содержателей явочных квартир, проводников и переправщиков;
г) членов магистратов, местных самоуправлений, старост, служащих полиции и других административных немецких органов;
д) изменников Родины, предателей, провокаторов и немецких пособников, оказывавших содействие оккупантам в проведении различного рода мероприятий (выявление коммунистов, партизан, военнослужащих Красной Армии, изъятие у населения продовольствия, фуража, скота, теплой одежды и др.);
е) участников контрреволюционных белогвардейских и националистических формирований, созданных немцами;
ж) участников созданных немцами банд, которые использовались для охраны населенных пунктов, выполнения карательных и реквизиционных функций, выявления и задержания партизан и военнослужащих Красной Армии, бежавших из плена и вышедших из окружения, а также для бандитских налетов в нашем тылу;
з) содержателей радиостанций, складов продовольствия и боеприпасов, оставленных немцами в нашем тылу для своей агентуры и бандитских групп;
и) членов и кандидатов ВКП(б) и ВЛКСМ, прошедших регистрацию у немцев;
к) женщин, вышедших замуж за офицеров, солдат и чиновников германской армии;
л) содержателей притонов и домов терпимости;
м) всех без исключения лиц служивших в созданных немцами учреждениях и предприятиях, вне зависимости от рода обязанностей (исключая насильно мобилизованный контингент), а также всех лиц, добровольно оказывавших услуги немцам, какой бы характер эти услуги ни носили;
н) лиц, добровольно ушедших с немцами, членов их семей, связи, оставшиеся на нашей территории.
Все, перечисленные в пунктах „а“, „в“, „г“, „д“, „е“, „ж“, „з“, „л“, подлежат немедленному аресту.
Мелких служащих созданных немцами учреждений и организаций (истопников, уборщиц сторожей, рядовых канцелярских служащих) арестовывать лишь при наличии материалов о предательской работе с их стороны при немцах.
Остальных подлежащих учету лиц обеспечить агентурным наблюдением»[1236].
Приказ НКВД СССР № 001683, дополненный указаниями от 18 февраля 1942 года, определил основные принципы репрессий на освобожденных территориях. Жители территорий, побывавших под оккупацией, разумеется, не репрессировались. Аресту и впоследствии суду подвергались все сотрудники административных органов и созданных оккупантами вооруженных формирований; граждане, чье сотрудничество с оккупантами было незначительным, брались под наблюдение, однако не репрессировались. Как видим, заявление Солженицына о том, что аресту подвергались за поставку немцам телеги сена, является целиком и полностью ложным — равно как и рассказы многих его последователей.
Отчеты о деятельности органов НКВД на освобожденной территории свидетельствуют, что никаких массовых репрессий по отношению к жителям освобожденных районов не проводилось. Арестовывались только те, кто совершил измену Родине, — и только в том случае, если эту измену можно было доказать.
Вот докладная начальника УНКВД по Москве и Московской области об итогах работы в Можайске от 28 февраля 1942 г.:
«Оперативной группой за период с 20 января по 20 февраля 1942 г. арестовано 258 человек, в том числе:
а) агентов немецкой разведки — 21 человек;
б) провокаторов и предателей — 17 человек;
в) работников полиции — 11 человек;
г) сотрудников немецких административных органов (член городской управы, старосты и т. п.) — 91 человек;
д) дезертиров — 8 человек;
е) лиц проводивших антисоветскую агитацию в период немецкой оккупации, — 13 человек;
ж) прочего антисоветского и уголовного элемента — 97 человек.
…Среди явных пособников немецких властей, арестованных УНКВД МО, — семь руководящих работников городской управы, весь штат полиции во главе с ее начальником Троицким и группа служащих электростанции, выдавших немцам спрятанное оборудование и восстановивших электрохозяйство»[1237].
Как видим, за месяц было арестовано чуть более двух с половиной сотен человек. На массовые репрессии, мягко говоря, непохоже — не говоря уж о том, что необоснованными аресты агентов немецкой разведки, полицаев и членов городской управы не сможет назвать даже самый пристрастный человек.
Но, может быть, 258 человек — это очень много в процентном отношении к числу жителей Можайска и его окрестностей?
Конечно, нет. По данным на 1939 год, только в Можайске проживало около 12 тысяч человек[1238]. За 1940–1941 гг. это число, вероятно, несколько выросло, за время войны — несколько уменьшилось. Однако в любом случае арестованные составили что-то около 2–4 процентов от общего числа населения Можайска и окрестностей.
Точными данными о числе репрессированных коллаборационистов за 1942 год мы, к сожалению, не обладаем. Однако это число явно невелико: за весь 1942 год судебными органами, Особым совещанием и особыми отделами НКВД было осуждено около 160 тысяч человек, заметная часть из которых — за уголовные преступления[1239].
2
Смена подхода
Принципы репрессий против коллаборационистов, сформулированные зимой 1941/42 года, нельзя назвать несправедливыми. Однако уже в 1943 году в советском руководстве подобный подход стали рассматривать как излишне жестокий.
К этому времени в Кремле успели досконально разобраться в том, что представляет собой коллаборационизм на оккупированных нацистами территориях. В 1941 году измену Родине порою видели там, где ее и в помине не было; в 1943 году пришло понимание того, что в условиях жесточайшего оккупационного режима вступление в коллаборационистские формирования было зачастую лишь средством выживания как для советских военнопленных, так и для мирных жителей [1240].
Понимание этого факта произошло во многом благодаря массовым переходам на советскую сторону военнослужащих сформированных немцами коллаборационистских формирований. Документы
