— Верую! — кивнул Трохин.
— Крепка ли твоя вера? — снова крикнул бородач, — Веруешь, что произошел от Обезьяны?
— Крепка! Я верую! Верую, что действительно произошел от Обезьяны!
И тут грянул хор.
— О чудо! Чудо! — повторял хор сочным многоголосьем, — Он верует! Верует, что произошел от Обезьяны!
Певцы все более входили в раж, некоторые уже начали подпрыгивать, вертеться на месте, гримасничать, размахивать руками, почесываться и повисать на ближайших лианах. А самый толстый солист, присев на корточки, уперся одной рукой в настил, а другой энергично чесал под мышкой, выводя сочным басом:
— Так было и будет во веки веков! Аминь!
И почему-то Трохин, впервые за эти три безумных дня, почувствовал себя в полной безопасности и гармонии с окружающей средой. Он облегченно закрыл глаза, склонил голову, взялся рукой за шнурок на шее и стал терпеливо ждать удара линейкой.
