Она кивнула и нажала на комм-бусину.
— Федерер. Самое время.
— Как раз устанавливаю последний заряд, — ответил нам сапер, в его голосе было беспокойство от усердия, которое передалось даже через этот миниатюрный вокс-аппарат.
— Сколько ты использовал? — спросил я, стараясь говорить так, словно вопрос был из праздного любопытства.
— Достаточно, — ответил Федерер, несомненно, его внимание было полностью поглощено детонационным проводами, которые он осторожно снимал с катушки.
— У вас получилось, — сказал Броклау, появляясь из толпы у моего локтя, и я кивнул, стараясь выглядеть расслабленным, насколько мог в данных обстоятельствах, если подумать, вероятно, не слишком [41].
Но до того как я смог ответить ему, Федерер заорал: «Ложись!», с тоном, который бы я описал как непристойный энтузиазм. Мы с Броклау вздрогнули, как и большинство присутствующих бойцов, и поддались назад, сжав руками уши. Однако вместо ожидаемого взрыва, послышался просто громкий треск, похожий на одиночный выстрел из лазпушки, и появился слабый запах сгоревшего фуцелина.
— Не сработало, — начал говорить я и сделал пару шагов в сторону Федерера, намереваясь парой слов взбодрить его. Но до того как я подошел к нему, раздался агонизирующий визг перенапряженного металла и большая часть внешней стены ангара просто выпала, оставаясь висеть вдоль нижнего края, который изогнулся и порвался, словно конверт, открытый Юргеном собственноручно. Пока я продолжал смотреть с открытым от удивления ртом, дальний конец самодельной рампы погрузился в окружающую нас ледяную воду, подняв фонтан брызг и волну, которая заставила все судно снова вздыбиться.
— Все прошло так хорошо, как и ожидалось, — сказал он, с несомненным самодовольством.
— Предполагалось, что вы взорвете только эту фракнутую дверь! — сказал я, в моем голосе смешалось удивление и восхищение его изобретательностью. Федерер пожал плечами.
— Это бы не помогло нам выбраться быстрее, — достаточно здраво подчеркнул он, — по крайней мере, нам теперь не нужно карабкаться.
— А может мы хотели поплавать, — возразил я, понимая, что большинство людей на борту совсем не умели[42], и никто из нас не выживет дольше нескольких минут, если по неосторожности попадет в леденящую воду.
— Нет нужды, — сказал Броклау, глядя на панораму обмораживающей до костей пустоши перед нами так, словно это был самый прекрасный вид, что он видел за очень долгое время (честно говоря, для него, вероятно, так и было). Далекие горы были закутаны в облака, свежий снег уже падал, скрывая шрамы нашего приземления, а ближе, порывы ветра со снегом, наметали сугробы на потрескавшейся и поломанной поверхности ледяных полей.
— Скоро он будет достаточно прочен, чтобы идти по нему.
Что ж, ему лучше знать, я полагаю, в конце концов, он уроженец ледяного мира, так что я пролез немного ближе к щели, потуже запахнув шинель. Было еще немного остаточного тепла в корпусе, но ветер был сильным и быстро рассеял последние следы тумана, поднявшиеся из воды вокруг нас. Я взглянул вниз, отмечая с некоторым удивлением, что корка льда уже начал формироваться на волнующейся поверхности, разбиваясь и изменяясь от всплесков под ней, открытые участки уменьшались в размере, пока я смотрел в немом восхищении.
Именно тогда мне показалось, что я видел какое-то мелькнувшее движение в мутных водах, на некотором расстоянии под поверхностью с непонятной целью двигалась темная тень.
— Вы это видели? — спросил я, и майор нахмурился.
— Видел что? — ответил он, прищурившись.
Мы служили вместе с ним достаточно долго, чтоб он просто отмахнулся от сказанного мной, как бы диковинно это не прозвучало, и конечно же я воспринимал так же серьезно все что он или Кастин сказали бы.
— Я думаю, я видел какое-то движение в воде, — сказал я, снова чувствуя покалывание в ладонях, хотя это могло быть нарушение циркуляции из-за холода, — вроде большой рыбы.
— Вероятно, просто кусок мусора отломался ниже ватерлинии, — сказал Броклау, не полностью подавив улыбку. Несколько подбодренный проявленным скептицизмом, я успокоился, хотя если бы я тогда имел хоть малейшее подозрение о том, что мы обнаружим в воде, можете быть уверенны, моя реакция была бы совершенно иной.
— Возможно да, — в блаженном неведении согласился я, и отвернулся, привлеченный знакомым запахом моего помощника, смешанным с гораздо более аппетитным ароматом танна.
— Подумал, что вы захотите, сэр, — сказал он, предлагая исходящую паром фляжку, — это немного вас согреет, после того как вы промокли.
— Спасибо, — ответил я, с благодарностью отогревая плоть и кровь в замерзших пальцах.
Жестокий холод проникал через ткань моей шинели, хотя от ветра нас все еще защищали окружающие металлические стен. Вспоминая, как он пробирает до костей, почти сразу же, как ступишь на ледяное поле, я решил выпить как можно больше горячего, пока это возможно.
— Огромное спасибо.
Хотя корабль продолжал замерзать, мы вскоре могли снова промокнуть, несмотря на оптимизм Броклау.
— Всегда пожалуйста, сэр, — ответил мой помощник, пристально глядя из-за моего левого плеча, чтоб из зияющей дыры в корпусе впервые осмотреть пустынный, снежный ландшафт. Через несколько секунд легкомысленный прогноз майора стал казаться достаточно верным, древний покров льда теперь растягивался он нашего избитого корабля к дрейфующим ледяным валунам вдалеке, постоянный хруст достигал ушей полифонией явного мороза. Мой моральный дух начал расти. В корабле еще было достаточно воздуха, который удержит нас еще чуть дольше на плаву, чтоб твердеющий лед смог удержать нас, поймав наполовину затонувший корабль на месте, вместо того чтоб отправить нас на дно.
— Как скоро мы сможем выбраться отсюда?
— Недолго еще, — ответил я, оценивая его нетерпение, которое, несомненно, разделяли все остальные на борту, за исключением меня. Когда от холодного ветра я прищурил глаза, мне показалось, что увидел движение вдалеке.
— Ампливизор с тобой?
Конечно же он был у него, он вытащил его из своей коллекции полезных подсумков, после того как несколько секунд порылся в них. Я поднес его к глазам и осмотрел отдаленные снежные поля, не поймав ничего кроме совершенно естественного течения светлой, порошкообразной поверхности подгоняемой ветрами.
— Снова увидел что-то? — пошутил Броклау и я пожал плечами, немного застенчиво опуская ампливизор.
— Нельзя быть слишком осторожным, — начал я, когда мой помощник указал вдаль, примерно на девяносто градусов от направления, куда я смотрел.
— Орки, — сказал он, с видимым облегчением снимая с плеча свою драгоценную мелту.
Я повернулся, снова поднимая ампливизор, и в подтверждение мрачно кивнул.
— Грузовики и «баивые матациклы», — сказал я, — быстро приближаются.
Сложно было точно подсчитать их, продвижение взбалтывало такое огромное количество снега вокруг, что, казалось, они движутся в созданной ими же пурге, но определенно там была значительных размеров «баивая банда». Не удивительно, учитывая наше захватывающее прибытие и инстинктивную агрессивность их вида; должно быть очень многих покрошил наш катастрофический полет через наполненные ими горы. Рассерженные и мстительные выжившие еще больше чем обычно алчут крови.
— Баррикадируем рампу! — приказал Броклау, поспешно организовывая оборону, и по моей спине снова пробежал холодок, совершенно не связанный с резким ветром, воющим в ледяных полях, словно авангард зеленокожей орды. Приступ изобретательности Федерера позволял нам безопасно и быстро выгрузиться, но теперь, учитывая наступающих орков, это же давало им беспрепятственный доступ в спешно приземленный космический корабль. Теперь даже не стоял вопрос высадки, а даже если бы мы и успели, все вышедшие на гладкие равнины затвердевшего льда, стали бы легкой мишенью без возможности
