(Вновь эта «свобода», та же самая, что и «вольность»! —
После того, как прошел год ссылки, а возвращение откладывалось, Пушкин считает себя свободным от обещания, данного Карамзину (не писать против правительства). Круг людей, окружавший Пушкина на юге, общение с будущими декабристами, увлечение Гельвецием, не способствуют сохранению благонамеренных настроений. В одном из секретных донесений весной 1821 г. идет речь о том, что «Пушкин ругает публично и даже в кофейных домах не только военное начальство, но даже и правительство» (67). Не следует слишком революционизировать содержание стихотворений «Кинжал», «В. Л. Давыдову“, “Генералу Пущину», «К Овидию» и других, написанных в это время, но прежними иллюзиями в них не пахнет.
Не слишком доверяют ссыльному поэту и власти. Думается, что официальный запрос в апреле 1821 г. главы коллегии иностранных дел И. А. Капидострии председателю Комитета по иностранным поселенцам южного края И. Н. Инзову, к канцелярии которого был прикомандирован Пушкин, запрос просмотренный и отредактированный императором («Повинуется ли он <Пушкин> теперь внушению от природы доброго сердца или порывам необузданного и вредоносного воображения?»), продиктован совсем не благожелательной беспристрастностью царя, а тем, что Александр не забыл о нанесенной ему обиде. Положительный отзыв Инзова о Пушкине дела не меняет (38).
Еще сложнее складывались отношения Пушкина во время его пребывания в Одессе с новороссийским генерал-губернатором и полномочным наместником Бессарабской области М. С. Воронцовым. Инициатива перевода поэта из Кишинева в Одессу, к вновь назначенному, в мае 1823 г., генерал-губернатору, принадлежала друзьям Пушкина, П. А. Вяземскому и А. И. Тургеневу. Вначале вроде бы всё получалось не плохо. Поэт был встречен ласково, стал бывать в доме Воронцовых, пользовался их библиотекой. Но к концу 1823 — началу 1824 гг. отношения стали крайне недоброжелательными, резко враждебными. Воронцов, несмотря на рекомендации, на знание, что Пушкин известный поэт, воспринимает его как мелкого чиновника, к тому же сосланного правительством, не заслуживающего каких-либо особых льгот, много о себе возомнившего. Он вначале готов оказывать Пушкину покровительство, но никак не может считать его ровней. Поэт же видит в новороссийском генерал-губернаторе сноба, хама и мелкого эгоиста, пишет на него эпиграммы («Полу милорд, полу купец…» и др.). Существенную роль сыграло взаимное увлечение Пушкина и Е. К. Воронцовой, жены генерал-губернатора. По настоянию последнего в июле 1824 г. Пушкин был уволен со службы и выслан в село Михайловское. 24 марта 1824 г. Воронцов пишет Нессельроде (министру иностранных дел; по его ведомству числился Пушкин) донесение о сосланном поэте, вначале вроде объективное: не может на него пожаловаться, кажется, он стал сдержаннее, умереннее. А далее — резко отрицательное: высказывается пожелание, чтобы Пушкина удалили из Одессы куда-нибудь подальше. Главным его недостатком называется честолюбие, которое в Одессе поддерживается многими обстоятельствами: он окружен льстецами; думает, что великий писатель, а на самом деле он слабый подражатель писателя, в пользу которого можно сказать очень мало (лорда Байрона). Увлечение Байроном отдаляет Пушкина от изучения великих классических поэтов, которые имели бы хорошее влияние на его талант, в чем ему нельзя отказать, и сделали бы из него, со временем, замечательного писателя. По мнению Воронцова, лучшая услуга Пушкину — удалить его с юга. И подальше (здесь, вероятно, говорит ревность). Мотивируется же это соображениями, что служба при Инзове, в Кишиневе ни к чему хорошему не поведет: Кишинев от Одессы близок, почитателям Пушкина легко поехать туда; да и в Кишиневе будет скверное общество из молодых бояр и греков.
В это время в Петербурге возникает новое дело: перехвачено письмо Пушкина с крамольным текстом: читаю Библию, Святой Дух мне по сердцу, но предпочтительнее сочинения Гете и Шекспира. В письме идет речь и об англичане — афеисте, авторе системы не столь утешительной, но более, чем правдоподобной; «беру уроки чистого афеизма» (172). Начальство негодует, а тут еще подоспело донесение Воронцова. Нессельроде пишет ему 11 июля 1824 г. о том, что подал присланное им письмо царю, что накопились и другие сведения о Пушкине (его письмо об афеизме); к несчастию, все доказывает, что он слишком проникся вредными началами. Нессельроде не упоминает о будущей ссылке Пушкина, он сообщает лишь об удалении Пушкина из Одессы и об его отставке. Александр же усиливает наказание. Он приказывает «за дурное поведение“ исключить Пушкина из списка чиновников министерства иностранных дел. В то же время император не соглашается ограничиться таким наказанием. По его мнению, нельзя оставить поэта без надзора, так как, пользуясь независимым положением, он будет все более распространять вредные идеи и вынудит начальство применить к нему самые строгие меры. Чтобы избежать этого, царь считает нужным, не ограничиваясь отставкой Пушкина, удалить его в имение его родителей, в Псковскую губернию, под надзор местного начальства. Он поручает сообщить Пушкину это решение, которое тот должен выполнить в точности, и отправить поэта без отлагательства в Псков, снабдив прогонными деньгами. 30 июля 1824 г. Пушкин выехал в Псков по выработанному Воронцовым маршруту (запрещен проезд через Киев, где у Пушкина были друзья). С поэта взяли подписку нигде не останавливаться в пути, а по прибытии в Псков сразу явиться к губернатору. Он сослан в деревню, под надзор губернатора, предводителя дворянства и архимандрита Святогорского монастыря. Ситуация осложнялась отношениями с отцом, ссорами с ним, о которых Пушкин пишет Жуковскому 31 октября 24 г. (105). И Александр, и Воронцов расправились с поэтом. И оба при этом лицемерили, мотивируя свою расправу заботой о благе Пушкина.
Вернемся к вопросу о цензуре. Одна из колоритных фигур её в первую половину XIX века — цензор А. И. Красовский. Сын протоиерея Петропавловского собора, он окончил гимназию Академии Наук. Работал переводчиком в канцелярии Академии. Затем библиотекарем Публичной библиотеки, позднее стал ее секретарем. С 1821 г. — цензор, член цензурного комитета (175). В 1832 г. назначен председателем комитета цензуры иностранной. В этой должности он пробыл 25 лет, до смерти в ноябре 1857 Красовский — совершенное воплощение чиновничьей среды, тупого рвения, умения подстраиваться под господствующий дух. Казенный человек, прекрасно умеющий ориентироваться, с верным чутьем. Когда в моде мистицизм — Красовский мистик, постоянный посетитель домовых церквей высокопоставленных особ, князя Голицына (держится в почтительной отдаленности от хозяина, но так, чтобы быть замеченным). Даже внешность, физиономия были у него типично чиновничьи: “ все было напоказ; тело и душа в мундире, набожность, православие, человеческое чувство, служба — все форменное» (175). Ханжа и тиран. Требовал от подчиненных высокой нравственности (история с чиновником, имеющим молодую прислугу; по мнению Красовского, прислуга должна быть не моложе 40 лет). Но и законные браки осуждает (умер девственником). Женатый, по его мнению — ненадежный чиновник, который не может всецело посвящать себя службе. Его подчиненным очень трудно было получать у него разрешения на брак. Даже министр просвещения Ширинский-Шихматов, перед которым Красовский благоговел, не достиг, по Красовскому, «венка праведника», так как был женат, что является «плотским сожительством» (177). Предельный формалист, который завел обширнейшую переписку между чиновниками. Почти ни одного приказа не отдавал устно. Когда после Крымской войны вышло распоряжение о сокращении служебной переписки, Красовский воспринял его чуть ли не как революцию, потрясение основ, преддверие государственного переворота. В качестве своеобразной оппозиции, Красовский еще более увеличил переписку (по поводу сторожа и 3 гнилых яблок) (177). И такой человек оказался востребованным в течение двух царств, Александра I и Николая I, руководил иностранной цензурой, обладал большой властью, от его произвола зависела литература.
Красовский оставил неизгладимую память как цензор. Он «прославился» не столько масштабными запрещениями крупных произведений, сколько мелкими придирками к отдельным фактам, выражениям, в которых усматривал что-либо противное религии, нравственности, правлению. В 1823 г. поэт Туманский перевел с французского для журнала «Сын Отечества» стихотворение Мильвуа. В нем идет речь о прощании умирающего от чахотки юноши с природой, его мыслями о матери, о деве, которые посетят его
