господствует правовой нигилизм, беззаконие, вседозволенность, коррупция; высокопоставленный чиновник оказывается выше закона и суда; граждане остаются совершенно беззащитными. В таких условиях президент обязан вмешаться, защишая права и свободу граждан. Это означает не давление на суд, а восстановление правовой справедливости. Упоминает Ходорковский и о судье В. Данилкине: он совсем не сумасшедший, проявил во время процесса профессионализм, человеческую совестливость; перед каким выбором его поставили, чтобы заставить подписать приговор? Заканчивается письмо призывом перейти от слов к делу; приводятся слова Блаженного Августина: «государство без справедливодти — банда разбойников, ничего более». И интервью, и письмо были опубликовабы в русских СМИ, как и постановление Верховного суда 3-го февраля считать незаконным решение Хамовнического суда продлить на несколько месяцев срок заключения Ходорковского и Лебедева (оно сути приговора не затрагивало, но было вроде бы своего рода первой ласточкой, возможным знаком каких-то изменений). Верховный суд возбудил надзорное производство по делу Ходорковского — Лебедева и направил его в Московский городской суд (до этого Мосгорсуд отказывался проводить такое производство; позиция суда ясна заранее: приговор правильный). Появилось и сообщение о быстрой распродаже книги Ходорковского, о подготовке дополнительного тиража её. Эстонский композитор Арво Пярт посвятил Ходорковскому свою симфонию, получившую премию «Грэмми». С резкой критикой приговора выступил депутат Госдумы Г. Гудков, заместитель председателя комитета по безопасности и думской фракции «Справедливая Россия». По его словам, в России не существует независимого суда; в данном случае должен вмешаться президент, а вообще Дума обязана более внимательно и требовательно относиться к отбору и утверждению судей.
Но есть и другая версия, к сожалению более реальная… Её сформулировал финансист С. В. Алексашенко, бывший заместитель министра финансов, первый зампред Центрального банка России, назвав происходящее «имитацией». Сперва он процитировал слова Медведева, адресованные членам Совета по правам человека: «Я был бы признателен, если бы экспертное сообщество постаралось подготовить тот самый правовой анализ соответствующих решений. Вот это бы представляло определенную ценность, потому что любому человеку, который желает разобраться в чем-то, приходится опираться на мнение специалистов». Не для себя просит, чтобы разобраться и принать меры, а для «любого человека». Затем, по словам Алексашенко, экспертизу поручат квалифицированному и честному знатоку законов, например Тамаре Морщаковой. Та напишет свое заключение, его напечатают, скажем, в «Новой газете». Затем появятся два-три заключения, написанные юристами с другими выводами. Их напечатают в «Комсомолке», в «Известиях» и Медведев сможет сказать: «Ну, как говорится, два юриста — три мнения. Процедура обжалования прошла. Приговор вступил в законную силу. У меня нет оснований не доверять суду, а как президент — я не могу вмешиваться в деятельность суда». Медвведев, по словам Алексашенко, не умеет, не хочет, не может обеспечить независимость суда, который не в состоянии принять объективное решение, выносит приговор, основанный на «бредовых, ни чем не подкрепленных обвинениях Генпрокуратуры»; обидно только, что для такой имитации власти используют приличных, честных людей, которые так хотят перемен, что готовы видеть намеки на них в абсолютно циничном издевательстве.
Остается еще вариант президентского помилования, мало вероятного.
Тем не менее, Федоров заявил о скором формировании экспертной группы, в состав которой, по его словам, могут войти и иностранные юристы; она начнет работать после окончательного вынесения приговора. Опять, как будто, обнадеживающий знак. И одновременно взлом помещения и кража компьютеров, на которых хранился оригинал фильма о Ходорковском и материалы к нему, снятые немецким режиссером Кириллом Туши (фильм должен демонстрироваться на кинофестивале в Берлине, открывающемся 14 февраля; к счастью сохранились копии фильма). Решение по поводу кассации затягивается. Таким образом, ситуация не прояснилась. То надежды, то разочарования. Каким будет конец? 14.02. Сегодня в Савеловском суде (тем самым, что объявил ранее недозволенной всякую критику администрации президента Путина) началось слушанье по обвинению Немцовым, Рыжковым, Миловым Путина в клевете (напомню, что в передаче общения с народом премьер говорил, что они в девяностые годы, вместе с Березовским и теми, кто сейчас сидит в тюрьме, «поураганили и утащили <…> немало миллиардов»). Самого Путина на заседании суда не было. Его представительница Елена Забралова заявила, что вообще не знает, говорил ли Путин такие слова, а если говорил, то он не совершил ничего преступного, так как европейская конвенция защищает право каждого высказывать свое мнение, даже критическое. Представитель телевиденья, транслировавшего выступление Путина в прямом эфире, заметил, что текст «вряд ли сохранился» (он куда-то таинственно исчез). Суд отклонил иск, направленный против Путина. Подавшие его сообщили, что обратятся в европейские суды. Руководитель Верховного суда В. Лебедев отказался высказать свое мнение о приговоре, сказав, что не может давать комментариев по конкретным делам. Решительно отверг экспертизу, всякое вмешательство любой инстанции в дело Ходорковского — Лебедeва президиум Совета судей, утверждая, что такое вмешательство — незаконное давление на суд. Ответ последовал в интервью председателя Конституционного суда В. Зорькина. Он поддержал инициативу проведения независимой экспертизы по резонансным делам, не являющуюся давлением на суд. Зорькин говорил о необходимости общественного контроля: «независимость судей, будучи фундаментальной ценностью любого демократического государства, не предполагает полной закрытости судейского корпуса»; «полномочия судей непосредственно связаны с их ответственностью, которая подразумевает в первую очередь подотчетность судейского корпуса обществу»; «Исторический опыт показывает, что отсутствие обратной связи судебной системы с обществом чревато ситуациями, когда человек оказывается один на один со всей мощью государственного карательного механизма без возможности задействовать противовесы в целях защиты своих прав». По словам Зорькина, члены совета по развитию гражданского общества «вправе отбирать и рассматривать те дела, которые, по их мнению, получили наибольший резонанс в обществе, привлекая к ним внимание президента». Такая деятельность, являясь особым способом контроля судебных решений, не может трактоваться как давление на суд. Она, помимо прочего, способствует «принятию мер для устранения неправомерного воздействия на саму судебную власть со стороны иных ветвей государственноой власти» (недвусмысленный намек-
Произошло экстраординарное событие, вызвавшее впечатление разорвавшейся бомбы: на телеканале «Дождь“ и в интернетной “ Газете» опубликовано интервью с помощником судьи В. Данилкина, пресс-атташе Хамовнического суда Наталии Васильевой. Она утверждала, что приговор по делу Ходорковского-Лебедева судье навязан, написан не им (это может определить экспертиза), составлен в Мосгорсуде или в более высоких инстанциях; «он привезен из Мосгорсуда, я абсолютно точно знаю»; на Данилкина оказывалось сильное давление, его было жалко, он негодовал, страдал, нервничал, возмущался; «всё судейское сообщество понимает прекрасно, что это заказное дело, заказной процесс. И все сочувствуют и понимают Виктора Николаевича».
Члены Московского горсуда сразу же обрушились на Васильеву, председатель О. Егорова, пресс- секретарь Усачева обвинили ее в клевете, в том, что она подкуплена сторонниками Ходорковсого, что она еще откажется от своих показаний; сообщали о возмущении Данилкина, о том, что он подаст на Васильеву в суд за клевету (позднее Данилкин сам подтвердил подобные обвинения, но при этом сказал, что в суд он подаст только после утверждения приговора). Обсуждались разные версии. Многие журналисты, люди искусства, политические деятели демократического лагеря верят, что Васильева говорит правду. Другие не верят ей. Но большинство считает, что необходимо провести официальную проверку. А ее пока нет. Васильевой предложили провести проверку на детекторе лжи. Она ее приняла. Проверка подтвердила искренность ее показаний. Но сразу возникло возражение: проверка не официальная. Официальных в России не делают. Если бы делали, они бы показывали то,
