существенно ничтожная; известия о курсе, о приезжающих и отъезжающих: вот вам и вся программа. Я хотел уничтожить монополию, и успел. Остальное меня мало интересует» (416). В письме жене конца сентября 1832 г.: «но покамест голова моя кругом идет при мысли о газете. Как-то слажу с нею?» (421). 2 декабря 1832 г. Нащокину: «Мой журнал остановился, потому что долго не приходило разрешение. Нынешний год он издаваться не будет. Я и рад. К будущему успею осмотреться и подготовиться» (423).
В этот период Пушкин стремится во что бы то ни стало получить разрешение на периодическое издание. В 1831 г. он обращается к заместителю Бенкендорфа, управляющему III отделением фон-Фоку, подает ему прошение о газете (сохранился черновик; письмо до нас не дошло), просит его совета, почему- то надеясь на его поддержку, считая, что тот против монополии «Северной пчелы». Лукавый Фок ответил, что он польщен доверием, но возвращает прошение, потому что далек от покровительства какому-либо литератору за счет его собратьев; о том, что ему приписывают влияние, которого он не имеет, которое противоречит его правилам; издатели «Северной пчелы» более ему близки, чем другие, по причине «чисто общежительных отношений»; он обменивается с ними мыслями, но никогда не становится исключительно на сторону их воззрений; изредка дает им статьи политического содержания, но обязан делать это по указанию Бенкендорфа, который обычно письменно их одобряет; к нему-то надо бы Пушкину обратиться, так как он «постоянно оказывает вам очевидные доказательства своего особого благорасположения». В конце письма фон-Фок желает блестящего успеха задуманному Пушкиным предприятию; он один из первых будет радоваться его успеху, поздравлять публику с тем, что человек такого таланта будет способствовать ее удовольствию и просвещению (Лем505). Письмо — скрытая ироническая насмешка и прояснение для Пушкина реальной ситуации (надежды
В поисках выхода в середине 1832 г. Пушкин намерен издавать газету в союзе с Булгариным и Гречем, своими противниками. В июне 1832 г. Булгарин ведет переговоры с Пушкиным (Лем509). Обсуждаются различные варианты. Но как раз в это время Пушкин получает разрешение издавать газету с сентября 1832 г. Вопрос о союзе отпадает. Булгарин и Греч предрекают ему неудачу. Действительно, разрешение взято обратно. Снова переговоры с «братьями-разбойниками». В конце августа Греч сообщает Булгарину, что встретился с Пушкиным на улице, что тот предложил ему издавать вместе газету. Греч ждет его для переговоров. Пушкин пришел к нему, предложил взять в аренду журнал «Сын отечества», чтобы изменить его в духе иностранных журналов. В начале сентября намерения Пушкина изменились: он хочет издавать в половинной доле вместе с Гречем три раза в неделю газету, печатать ее в типографии «Северной пчелы». Греч считает, что не следует «выпускать из рук» Пушкина и его партию. Он не прочь в 1834 г. соединить их в одной газете. Всё это сообщает Лернер, к свидетельствам которого следует относиться с опаской. Но вот реальный факт. 16 сентября Пушкин дал доверенность Н. И. Тарасенко- Отрешкову (экопномисту, журналисту, видимо секретному агенту III Oтделения; во всяком случае оно не возражало против назначения Отрешкова редактором) на редактирование и ведение дел по изданию газеты «Дневник». В конце сентября- начале октября 1832 г. Пушкин в Москве. Видимо, там идет речь и о подборе сотрудников. Греч извещает Булгарина, что Пушкин вернулся из Москвы с пустыми руками. А. Н. Мордвинов, после смерти фон-Фока занявший его пост, уведомляет Пушкина, что с газетой надо подождать возвращения Бенкендорфа, чтобы представить царю ее образец. 16 ноября этого же года Греч извещает Булгарина, что Пушкин «образумился» и не будет издавать ни журнала, ни газеты. Комовский (В.Д. или С.Д.?) писал, что Пушкину предлагали сотрудничество в «Северной пчеле» и «Сыне отечества» за 1000–1200 руб. в месяц, но он отказался, не желая работать с Булгариным. Все эти известия, относящиеся к 1832 г., не слишком достоверны, являются во многом, вероятно, не фактами, а слухами. Но какие-то попытки Пушкина тем или иным способом добиться права выхода в журналистику они отражают.
Вопрос о разрешении газеты возникает вновь весной 1835 г. Но прежде, чем говорить об этом, следует остановиться на изменениях, которые прoизошли с 1832 г. в отношениях Пушкина и Уварова. Середина 1830 гг. — время наибольшего влияния последнего. Он в фаворе. К Пушкину относится совсем не плохо. Осенью 1831 г. Уваров переводит на французский язык стихотворение Пушкина «Клеветникам России», посылает перевод Пушкину с хвалебным письмом. Называет стихи Пушкина «прекрасными, истинно народными стихами». 21 октября 1831 г. Пушкин отвечает Уварову в том же духе: «Стихи мои послужили Вам простою темою для развития гениальной фантазии» (387). Летом того же года Уваров поддерживает перед Бенкендорфом проект основания пушкинской газеты «Дневник», выражает желание увидеть Пушкина почетным членом Академии Наук (из письма Ф. Вигеля Пушкину). В 1832 г., когда Уваров инспектирует московский университет, его сопровождает Пушкин, и Уваров представляет поэта студентам в самых лестных выражениях. 17 декабря 1832 г. Уваров голосует за избрание Пушкина членом Академии Наук. В 1833 г. по инициативе Уварова Пушкина избирают академиком. Не мудрено. Кажется, что Пушкин пользуется милостью царя. Весной 1834 г. Пушкин хлопочет перед Уваровым о месте в Киеве для Гоголя и пишет о министре, как о человеке, с которым он лично общается: «пойду сегодня же назидать Уварова» (484). 7 апреля 1834 г., отмечая в «Дневниках» запрещение «Московского телеграфа», Пушкин пишет без всякого осуждения о роли в этом Уварова: «Уваров представил государю выписки, веденные несколько месяцев и обнаруживающие неблагонамеренное направление…» (8.с43). 10 апреля того же года Пушкин был на вечере у Уварова, говорил с ним о старинных рукописях, которые Свиньин предлагал купить Академии. Оба подозревают, что рукописи поддельные (8.с.44).
Но в том же году отношения коренным образом меняются. Предпосылки такого изменения намечались и ранее. Если верить Гречу, Уваров еще в 1830-м г. оскорбительно отзывался о предках поэта, что послужило основой фельетона Булгарина (куплен за бутылку рома). Уварова, видимо, оскорбило и то, что материалы о разрешении газеты «Дневник» шли через министерство внутренних дел, через III Отделение, а не через министерство просвещения. В апреле 1834 г., сразу же после утверждения министром, он приказывает производить цензуру произведений Пушкина на общих основаниях. Уваров резко бранит пушкинскую «Историю Пугачева». Пушкин отмечает это в «Дневниках» за февраль 1835 г.: «Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге как о возмутительном сочинении. Его клеврет Дундуков (дурак и бардаш) преследует меня своим ценсурным комитетом. Он не соглашается, чтоб я печатал свои сочинения с одного согласия государя <…> Кстати об Уварове: это большой негодяй и шарлатан. Разврат его известен<…> он начал тем, что был б…, потом нянькой, и попал в президенты Академии Наук как княгиня Дашкова в президенты российской академии <…> Он крал казенные дрова и до сих пор на нем есть счеты (у него 11 000 душ), казенных слесарей употреблял в собственную работу etc. еtc.». Далее речь идет о том, что цензура не пропустила в «Сказке о золотом петушке» слова «Царствуй, лежа на боку» и «Сказка ложь…». И последние слова «Дневников»: «Времена Красовского возвратились. Никитенко глупее Бирукова» (8.63-4).
Придирки Уварова начинаются уже в 1834- 35 гг. Он требует полного подчинения себе. По настоянию Уварова вычеркнуто несколько стихов в поэме «Анджело» (альманах «Новоселье», апрель 1834 г.). Уже по поводу поэмы Пушкин обращается за помощью против Уварова к Бенкендорфу. Свидание их произошло 16 апреля, не известно, чем оно закончилось. В конечном итоге поэма «Анджело» напечатана, но цензурные вырезки восстановлены не были. Не восстановлены они, несмотря на настояния автора, и в сборнике 1835 г. «Поэмы и повести Александра Пушкина». 28 августа 1835 г. Пушкин обращается в Главное управление цензуры. Жалоба на то, что попечитель Петербургского учебного округа (т. е. Дондуков) «Изустно объявил мне, что не может мне позволить печатать моих сочинений, как доселе они печатались, т. е. с надписью чиновника собственной его величества канцелярии <…> таким образом я лишен права печатать свои сочинения, дозволенные самим государем императором» (644-5). Речь шла снова об «Анджело». Ответа на письмо не последовало. Пушкин решил пожаловаться Бенкендорфу (черновик письма не ранее 23 октября 1835 г.). О том, что во время его (Бенкендорфа) отсутствия вынужден был обратиться в цензурный комитет из-за затруднений в пропуске одного из своих произведений («Анджело» —
История с одой Пушкина «Подражание латинскому (На выздоровление Лукулла)». Публикация ее в конце 1835 г. в журнале «Московский наблюдатель». Замаскированная и крайне резкая сатира на Уварова.
