кудри, которые вечно лезли ей в глаза, стал внимательно вглядываться в её лицо.
Изумлённая Нини не сопротивлялась.
— Очень хорошо! — заявил Мош, довольный результатами своего осмотра, — если тебе убрать волосы со лба, ты будешь очень молодо выглядеть.
— Но я и так не старая! — запротестовала Нини. — Мне ещё семнадцати нет.
— Знаю, знаю, — сказал Мош. — Когда ты не очень пьяна и не слишком раскрашена, ты похожа на настоящего ангелочка. Покажись ты в церкви, тебе грехи без исповеди отпустят… Так, а теперь покажи руки.
Нини молча повиновалась. Мош внимательно осмотрел её пальцы и ногти.
— Ну что ж, неплохо, — пробормотал он. — Как раз то, что нужно. Не слишком запущенные и не слишком ухоженные.
Затем Мош взял девушку за плечи и, глядя ей в глаза, восторженно зашептал:
— Детка, мне пришла в голову великолепная, блестящая идея, и если ты будешь на уровне, мы устроим с тобой вдвоём нечто потрясающее! У меня за стеной сидит олух, глупый, как спелая груша. Срывай не хочу! От тебя требуется только одно: выглядеть получше. Умойся, приоденься, причешись, только не вздумай краситься и надевать шляпу. Он должен принять тебя за невинного ангела, а не за шлюху. Имей в виду: ты честная девочка из трудовой семьи, читаешь катехизис, слушаешься маму. Об остальном позабочусь я. Давай по-быстрому, выйдешь через чёрный ход.
Нини с полуслова поняла, что от неё требуется.
— Идёт, папаша! — захохотала она, изо всех сил хлопнув Моша по животу.
Затем девушка лёгкой походкой выпорхнула из комнаты.
— Да это просто алмаз, — пробормотал Мош, глядя вслед Нини. — Я займусь её воспитанием, и, если она будет меня слушаться, я сделаю из неё настоящий бриллиант!
Однако прежде чем строить планы на будущее, Мош решил заняться настоящим. Приняв внушительный и строгий вид, старый мошенник вернулся в соседнюю комнату, где его ждал Аскотт. Англичанин уже приготовил деньги.
— Вот вам, Мош, двадцать пять тысяч. Выдайте мне, пожалуйста, расписку в получении.
Ростовщик прикинулся удивлённым.
— Так значит, вы мне должны двадцать пять тысяч?
— Да-да, двадцать пять, — нетерпеливо подтвердил Аскотт.
На самом деле, англичанин случайно вернул Мошу на три тысячи больше, но старый мошенник предпочёл этого не заметить.
С солидным и торжественным видом он открыл несгораемый шкаф и извлёк единственную вещь, которая там находилась, — совершенно пустую бухгалтерскую книгу. Значительно покашливая, старый аферист перевернул несколько белых страниц и добрался до той, на которой было выведено имя Аскотта. Затем ростовщик долго шевелил губами, словно производя сложные расчёты, и наконец объявил:
— Мой уважаемый клиент, позвольте вам заметить, что вы ошиблись. Вы должны мне не двадцать пять, а всего лишь двадцать четыре с половиной тысячи. Я честен, сударь, и сверх положенной суммы не возьму ни сантима!
Услышав слова Моша, непроницаемый англичанин несколько смягчился.
— Подумать только, папаша Мош, вас словно подменили!
— Милостивый государь! Честность в делах была и остаётся моим главным принципом! — напыщенно произнёс Мош. — Благодаря этому я имею почтенную и постоянную клиентуру. Я хочу, чтоб вы знали, господин Аскотт, что и теперь, и всегда, как только я понадоблюсь вам, я к вашим услугам.
— Этого я вам не обещаю, сударь, — сухо произнёс Аскотт. — Я предпочитаю вообще не иметь дела с людьми вашей профессии. Кроме того, моя жизнь переменилась. Я много путешествую, у меня есть деньги и дом в Париже, так что я больше не нуждаюсь в ваших услугах.
— Ах да, я слышал, что вы приобрели очаровательный особняк на улице Фортюни.
— Откуда вам это известно? — изумлённо спросил Аскотт.
Мош самодовольно фыркнул.
— Когда вращаешься, как я, в деловом и финансовом мире, то находишься в курсе всех крупных сделок и покупок.
— Ах вот оно что! — недоверчиво процедил Аскотт.
Тем не менее англичанин был очень удивлён тем, что какой-то мелкий, сомнительный ростовщик знает о приобретении особняка, которое было сделано всего несколько недель назад через посредство солидных банкиров с Пляс де Пари.
Однако Мош, как оказалось, был действительно хорошо осведомлён. Вскоре он ещё больше озадачил Аскотта.
— Наверняка, это уютное гнёздышко на улице Фортюни предназначается для вашей новой возлюбленной. Я слышал даже, что это русская княгиня, некая Соня Дамидова, с которой вы вместе плыли на «Лотарингии».
Аскотт возбуждённо вскочил на ноги.
— Да я вижу, эта новость облетела весь Париж! Однако ваши сведения, сударь, уже устарели. Я действительно ухаживал за княгиней Соней Дамидовой, причём весьма успешно, однако некоторые события сильно нарушили мои планы.
— Бедный господин Аскотт! — сокрушённо прошептал Мош. — Подумать только, променять вас на какого-то американского детектива!
Аскотт вытаращил глаза.
— Откуда вам всё это известно?! — вскричал он.
Мош вежливо потупился.
— Ну что вы, сударь, мне известно далеко не всё… Так, маленькие детали. У Сони Дамидовой ума не больше, чем у птички, если она влюбилась в этого проходимца.
— О да, — подхватил Аскотт, — она такая трусиха, что без любовника-полицейского ей никак не обойтись.
— Что касается меня, — продолжал молодой человек, — я вполне излечился от чувств к этой женщине и вообще светским дамам. Мне надоели эта бессмысленные любовные связи, разорительные во всех отношениях. Ничего, кроме забот и разочарований, они не приносят… Я хочу начать спокойную, серьёзную жизнь…
— Прошу прощения, сударь, — прервал его Мош, кто-то позвонил.
Он открыл дверь и, притворяясь изумлённым, громко воскликнул, так чтобы слышал Аскотт:
— Я не ожидал, что ты придёшь. Ну молодец, молодец, молодец, что заглянула к старику. Заходи, моя маленькая Нини! Как здоровье твоей почтенной матушки и моей милой сестры? Всё хорошо, всё в порядке? Ах, я так рад!
Нини поднялась на цыпочки и поцеловала своего новоиспечённого дядюшку в лоб. Она вела себя так естественно и непринуждённо, что позавидовала бы любая актриса.
Любовница Поле точно выполнила указания Моша. Она была одета очень чистенько и скромно и всем своим невинным, свежим видом напоминала юную парижанку из честной трудовой семьи среднего достатка.
Папаша Мош, сияя, смотрел на неё. Старый хитрец в одну секунду превратился в почтенного и любящего дядюшку, который молча гордится целомудрием и красотой своей юной племянницы. Нежно взяв Нини за плечи, он подвёл её к Аскотту, который с интересом наблюдал за этой трогательной семейной сценой.
— Позвольте, дорогой клиент, представить вам мою милую племянницу, Эжени Гиньон, — произнёс Мош с видом заботливого и счастливого папаши. — Она у нас уже честная труженица, зарабатывает целых три франка в день. А ведь ещё совсем маленькая, шестнадцати нет. Правда, выгладит немножко постарше.
Аскотт вежливо поклонился.
— Да она просто прелесть, — пробормотал он.
Мош, словно не заметив этих слов, обратился к Нини.
