белогвардейской контрразведкой, помощь красному подполью и т. д.
Справедливости ради надо сказать, что картина все-таки получилась неполной, так как Бабель обошел вопросы, не подлежавшие тогда разглашению. Это, например, вероломный поступок красных, расстрелявших Япончика, когда они потеряли контроль над сформированным им «революционным» отрядом из одесских ур каганов.
Не написал Исаак и о трогательной дружбе двух бандитов — Мишки Япончика и… Григория Котовского, вставших на сторону советской власти. Не указал, например, что даже веки у Котовского были татуированы. А ведь такая татуировка была только у тех, кто считался самым авторитетным среди «отрицаловки» того периода.
К сожалению, Исаак Бабель допускает много неточностей. Так, он пишет, что побег Котовского из здания одесского суда, находившегося на Приморском бульваре, организовал Япончик, в то время как в действительности Мишка в тот период еще сидел в тюрьме за убийство начальника полицейского участка на Молдаванке. А побег Котовского готовил человек, который обозначен в произведении как Фроим Грач.
Он был искусный мистификатор и изобретательный человек. Перед началом суда, якобы учитывая моросивший дождь, Фроим подогнал к зданию целых двадцать шесть пролеток, которыми управляли его ребята. Вскоре они тесно сомкнулись, создав таким образом своеобразную площадку, на которую удобно прыгать из здания.
Помощник Грача — известный одесский аферист Эмиль Люмкис — подал Котовскому условный знак. Когда спустя сорок минут зачитывался смертный приговор, могучий «Кот» свел руки, и двое державших наручники жандармов стукнулись лбами. Затем все трое, выбив окно, вывалились на крыши пролеток. Их мгновенно втиснули в одну из них, за секунду сбили кандалы с рук Котовского, а жандармов выкинули на тротуар прямо около памятника Дюку. Фаэтоны тут же разъехались в разные стороны, так что преследователи даже не успели заметить, в каком из них находится Котовский.
Но если всем известно, что Беня Крик «списан» с Мишки Япончика, то совершенно не известно, с кого писался образ «великого» еврейского бандита и наводчика Грача. Судя по Бабелю, это типичный одессит с Молдаванки с присущим ему типичным жаргоном («стань тут и слушай здесь», «я видел тебя стоять на Дерибасовской» и т. д.), наводчик и биндюжник и сам — любимец биндюжников. Кем же в действительности был Фроим Грач и кто скрывался под этой фамилией?
В 1869 году в семье грузчика продуктового магазина на Сте-повой Янкеля Фишмана родился седьмой ребенок, которого нарекли Фроимом. Семья жила очень бедно: Янкель должен был заботиться не только о своей семье, но и о престарелых родителях, а еще и присматривать за парализованной сестрой супруги Евы Билинкис. В 1881 году Янкель скоропостижно умер, оставив жену с двенадцатью детьми практически без средств к существованию. На долю 12-летнего Фроима выпала тяжелая доля — помогать старшему брату, 18-летнему Нюме содержать оставшуюся без кормильца большую семью.
Уже через год Фроим хорошо усвоил, что даже самым тяжелым трудом заработать деньги на существование невозможно. Между тем мелкое воровство в магазине позволяло большой семье не только выжить, но даже и неплохо питаться. Но это продолжалось недолго.
Как-то хозяин лавки дядя Мон поймал Фроима «на горячем» и стал нещадно лупить его ремнем. В самый разгар экзекуции в магазин неожиданно зашел двухметровый Рувим Грач, известный предводитель воровского мира Молдаванки, «крышевавший» лавки и лабазы мелких еврейских торговцев.
— За что ты так сильно бьешь ребенка? — строго спросил Грач.
— Он обворовал меня, — неистово завопил Мон, продолжая еще сильнее лупцевать подростка. Тогда Рувим вырвал у него ремень, с силой оттолкнул Мона и строго сказал мальчику:
— Пошли со мной, и я обещаю научить тебя жить.
С этими словами он натянул штаны на голенькое худое тело Фроима, взял его за руку и усадил в пролетку, на которой приехал сам.
Уже через месяц способный Фроим, оставшийся жить у Грача в комнате, где и так было уже шестеро детей-воспитанников, действительно «встал на ноги». Он научился мастерски вырезать карманы у «богатеньких», воровать вещи и кошельки на пляжах в Аркадии и Отраде, делать гоп-стоп, а также выискивать богатые квартиры и наводить на них умельцев своего учителя. Кстати, все воспитанники Рувима называли себя Грачами, так же окрестил себя и Фроим Фишман (под этой фамилией он и попал на страницы произведений Исаака Бабеля). Воспитанник Рувима как губка впитывал в себя воровские и лидерские качества «гуру». В возрасте 20 лет он стал уже «фартовым» вором и организатором краж и ограблений не только в еврейском гетто — Молдаванке, но и на Фонтане, а также в центре Южной Пальмиры. О воровских делах новоявленного Грача знала полиция. На него было даже заведено досье в сыскном отделении, но Фроим Грач был острожен. Он лишний раз не высовывался и ходил лишь на те дела, в исходе которых не сомневался.
Постепенно Фроим снискал себе славу не только предводителя молдаванских блатных, но и авторитетного вора Одессы. В 1902 году после отхода от дел (по возрасту) Рувима Грача Фишман занял его место в воровской иерархии города. Он умело лавировал между блатными Пересыпи, Фонтана, Бугаевки и Слободки, избегал обострения взаимоотношений и старался лишний раз не противопоставлять силу своей банды «коллегам» из других районов Одессы.
В тот период районы города были поделены между различными бандитскими группировками. Тем не менее Фроим со своими «ребятами» не раз искусно переступал эту черту. Городовые и участковые полицейские Одессы знали возможности Грача и даже порой обращались к нему с самыми деликатными просьбами.
Так, во время приезда главы Кабинета министров России графа Витте полицмейстер города решил показать себя мастером сыска. Он попросил Фроима во время приема Витте гражданами Одессы выкрасть портмоне гостя или его часы — ведь Грач славился здесь непревзойденным искусством. И Грач согласился на «заказную кражу».
Во время встречи возле Витте собралась толпа именитых граждан, никто не заметил, как протиснувшийся к нему изысканно одетый господин с большим мастерством похитил из кармана графа золотые часы на длинной цепи. Вся «операция» заняла всего 4–5 секунд. Утром Витте обнаружил пропажу и обратился к полицмейстеру. «Какие могут быть воры в Одессе, когда я здесь полицмейстер, — гордо заявил тот. — Обещаю, что через два часа и часы, и цепь снова будут у вас».
В общем, фокус удался на славу. Правда, гость потом догадался, как все произошло, и потом с юмором описал всю эту историю в воспоминаниях.
Во время еврейского погрома 1905 года Мишка Япончик сидел в тюрьме, а обороной от нападения руководили студенты, большей частью русские и украинцы. К ним примыкала и еврейская самооборона, состоявшая из 114 наспех вооруженных и необученных стрельбе ремесленников, приказчиков, биндюжников и бедного люда.
Свою самооборону организовала и «отрицаловка» Молдаванки во главе с Фроимом Грачом. Это ему принадлежит идея дать отпор с помощью… похоронной процессии. Задумка была действительно блестящей.
Все началось с того, что толпа погромщиков, более 500 человек с охотничьими ружьями, ломами и кирками, направлялась на Молдаванку. Их целью был не столько грабеж (в беднейшем районе Одессы грабить было нечего). Главной задачей нападавших было «показать жидам их исконное место».
Но нападения не получилось. Взбудораженная толпа как-то не обратила внимание на проходящую мимо похоронную процессию. И напрасно. Неожиданно в 100–150 шагах от погромщиков процессия остановилась. Из гроба появился пулемет, и в погромщиков полетели пули.
Бандиты с Молдаванки не хотели крови. Они стреляли поверх голов погромщиков, и те сразу разбежались, бросив свой опасный груз. «Оборонщикам» это и было нужно. Они спокойно собрали ломы, кирки, лопаты и цепи и, погрузив их в гроб, отправились обратно.
На следующий день толпа в количестве уже свыше 1000 человек вновь отправилась на Молдаванку. В ней шли даже солдаты, специально выпущенные из казарм и вооруженные стрелковым оружием. Здесь
