Философы от мира сего

лежит диалектическое движение.

     Надо сказать, что он оказался прав не во всем. Маркс думал, что прибыли будут снижаться постоянно и неумолимо, а не только в рамках делового цикла, - и потерпел поражение на практике. И все же, несмотря на заметные недостатки, о которых мы поговорим подробнее, марксистская модель капитализма была во многом пророческой.

     Упомянутые до сих пор предсказания звучали вполне невинно. Оставался главный вывод; наверняка читатель помнит, что в итоге 'чистый капитализм' Маркса обречен на крушение.

     Следует сразу оговориться, что и этот прогноз не так-то легко сбросить со счетов. В России и Восточной Европе на смену капитализму действительно пришел социализм, а в Германии и Италии капитализм уступил место фашизму. И хотя войны, жестокость политических лидеров, направленные усилия революционеров да и просто судьба внесли свою лепту, невеселая истина состоит в том, что изменения произошли во многом по той причине, что была так важна для Маркса: капитализм потерпел неудачу.

     Почему так получилось? Отчасти дело было в порожденной им самим нестабильности, которую предвидел Маркс. Череда кризисов один глубже другого, усугубленных разрушительными воинами, лишила низшие и средние классы общества веры в систему. Но это не все. Европейский капитализм рухнул не столько по экономическим, сколько по социальным причинам - и это Маркс тоже предвидел!

     Сам он понимал, что экономические недостатки системы не были непреодолимы. Во времена Маркса не существовало антимонопольного законодательства и способов сглаживания циклических колебаний экономики, но эти меры не казались недосягаемыми. В претворении в жизнь Марксовых взглядов на наше общество не было ничего неизбежного в физическом смысле этого слова. Марксистское предсказание упадка основывалось на политической невозможности исправления системы правительством, не только по идеологическим, но и по эмоциональным мотивам. Для излечения пороков капитализма членам правительства нужно возвыситься над собственными интересами, а это реально лишь при условии, что люди освободятся от оков эгоизма. Согласно анализу Маркса, вероятность подобного развития событий была невелика.

     Главным образом именно нехватка гибкости и зависимость от сиюминутных интересов ослабляла европейский капитализм по крайней мере до Второй мировой войны. Читавший Маркса вряд ли может испытывать какое-либо чувство, кроме ужаса при взгляде на ту зловещую решительность, с какой многие народы встали ровно на тот путь, что, согласно экономисту, сулил им гибель. Казалось, будто правительства, не отдавая себе в этом отчета, вознамерились доказать справедливость Марксова прогноза, делая именно то, что от них и требовалось. В царской России были раздавлены все ростки демократического рабочего движения, а в Англии и Германии создание монополий и картелей поощрялось на официальном уровне, и марксистская диалектика казалась пророческой - и в этом губительной. Стоило кому-либо на рубеже веков обратить внимание на огромный разрыв между богатыми и бедными, а также на полное безразличие первых к судьбам вторых, как возникало ощущение, что психологические стереотипы, игравшие главные роли в Марксовой драме, были подсказаны самой жизнью.

     В те годы события в Америке развивались по иному сценарию. Конечно, и в этой стране были свои революционеры и сторонники реакции. Экономическая история Соединенных Штатов содержит немало примеров эксплуатации и жестокости. Различие же заключается в том, что здесь развитию капитализма не препятствовало наличие родословной и устаревшие классовые предрассудки. Отчасти по этой причине социальный климат в Америке куда суровее европейского; американцы считали 'здоровый индивидуализм' своим кредо долгое время после того, как индивид был подавлен наступившей эрой массовой индустриализации, в Европе же традиционная максима 'положение обязывает' существовала на фоне очевидного классового деления. И все же именно в американской атмосфере родился своего рода прагматизм в том, что касается отношений с властью, на личном и общественном уровне, и повсеместное уважение к демократическим идеалам, позволившее государству избежать подводных камней, принесших столько несчастья народам всего мира.

     В этой способности к изменению и следует искать ответ на анализ, проделанный Марксом. И правда, чем глубже становится наше знание истории капитализма, и особенно в последние десятилетия, тем лучше мы можем оценить как проницательность Маркса, так и ограниченность его выводов. Те проблемы, что он диагностировал у капитализма, по большей части никуда не делись; среди них стоит особо отметить тенденцию к экономической нестабильности и концентрации власти и богатства. Тем не менее разные страны решают эти проблемы по-своему. Так, несмотря на уровень безработицы, превышающий американский, многие европейские страны предоставляют своим гражданам бесплатные образование (в том числе высшее) и здравоохранение, а также пенсионное обеспечение и пособия по безработице, заставляющие американцев краснеть от стыда. В результате процент граждан, живущих за чертой бедности, в Америке в три, а то и в четыре раза больше![136]

     О чем это говорит? Обладавший широчайшим видением проблемы Маркс попросту не отвел должной роли социально-политическим факторам - на страницах его работ трудно найти даже упоминание о них. По поводу прерогатив капитала, важности рынка и роли частного и общественного секторов экономики, опирающейся на капиталистические институты, существует целый спектр мнений. Именно в этом спектре взглядов, моделей поведения и институтов стоит искать духовного наследника марксизма.

     Не стоит отождествлять марксистский анализ с пророчествами неизбежной гибели. И по сей день он предлагает самое глубокое, самое полное исследование, которому когда-либо подвергалась капиталистическая система. Перед нами не просто критика с позиций нравственности, сопровождаемая кивками головы и цоканьем языком по поводу того, насколько порочна жажда наживы, - все это справедливо относительно Маркса-революционера, но никакие Маркса-экономиста. Несмотря на всю заложенную в них страсть, его оценки подчеркнуто беспристрастны, и именно поэтому они остаются актуальными и сегодня.

     Наконец, стоит заметить, что Маркс был не просто великим экономистом. На похоронах друга Энгельс сказал, что, как 'Дарвин открыл закон эволюции органической природы, так Маркс открыл закон эволюции человеческой истории'[137]. Тут он немного преувеличил, но Энгельс был не так уж не прав, говоря о чрезвычайной важности Марксова взгляда на исторический процесс как арену схваток разных классов за господство над остальными. Маркс научил нас смотреть не только на историю, но и сквозь нее, точно так же, как Фрейд завещал изучать происходящие внутри нас процессы, зачастую невидимые за внешней стороной личности, а Платон учил направлять взгляд сквозь ширму еще не исследованных идей - туда, где сокрыты важнейшие вопросы философии.

     И поэтому Маркс, наряду с Фрейдом и Платоном, по праву является нашим современником. Его не назовешь непогрешимым, и тут не поможет даже культ вокруг его личности. Наверное, лучше воспринимать его как неизбежного участника нашей жизни, как великого исследователя, обнаружившего новый континент общественной мысли и оставившего на нем неизгладимый след. Все, кто пожелает изучить этот континент более подробно, согласны они с Марксом или нет, должны отдать дань уважения тому, кто впервые открыл его для человечества.

6. Викторианский мир и экономическое подполье

     Карл Маркс огласил свой приговор капитализму на страницах вышедшего в 1848 году 'Манифеста... система была объявлена жертвой неизлечимого недуга, и, хотя конкретных дат не называлось, последняя схватка была уже не за горами. Самым заинтересованным лицам - коммунистам - оставалось лишь жадно ждать последнего вздоха, который возвестит о переходе власти в их руки. Поиск признаков надвигающейся гибели начался еще до появления в 1867 году 'Капитала', и каждый приступ спекулятивной лихорадки, каждый период спада позволял подгоняемым надеждой коммунистам