Одновременно фельдмаршалу Румянцеву приказано было, действуя вместе с королевскими войсками, разгромить конфедератов. Вожаки конфедератов Красницкий и Потоцкий обратились за помощью к Франции и Турецкой Порте. Турция объявила войну России и потерпела поражение. В этих обстоятельствах прусское правительство предложило разделить территорию Польши. В 1772 году произошел первый раздел. Россия получила восточную часть Белоруссии с Могилевом и Витебском. На отошедшей к России территории униаты массами возвращались сами в Православие. В самой Польше в 1770-1780 годы 800 униатских приходов вернулось в лоно Святой Церкви. На русской земле, оставшейся в пределах Речи Посполитой, учреждена была православная Переяславская епархия.
Но притеснения православных в Польше не прекращались. В 1789 году епископ Переяславский Виктор, утвержденный королем, был схвачен, закован в кандалы и силой доставлен в Варшаву. Многие из священников вынуждены были бежать в Россию.
В начале 90-х годов в Польше начались новые междоусобные смуты. Образовалась антирусская Торговицкая конфедерация. В ответ на это Екатерина II опять послала войска в Польшу, а с запада двинулась прусская армия. Гродненский сейм 3 июля 1793 года принял требования России и Пруссии: состоялся второй раздел Речи Посполитой, по которому к России отошли исконно русские земли - Минская область, половина Волыни, Подол. Тогда же была учреждена отдельная Минская епархия.
Прошло полгода - и в Польше вспыхнул новый мятеж. Ночью в Великий Четверг 1794 года заговорщики напали на русский гарнизон в Варшаве. Под ножами тайных убийц пало более 2000 русских солдат. Восстание было подавлено войсками А. В. Суворова. Вслед за взятием Варшавы в 1795 году последовал третий и последний раздел Польши. К России отошла Литва с городом Вильно, Гродненская область и Курляндия. Ни пяди исконно польских земель не досталось России - вместе с Русской Галицией они были присоединены к Австрии и Пруссии. Задуманная в Риме насильническая и авантюристическая уния, поставившая в положение париев едва ли не половину населения Речи Посполитой, обернулась для Польши потерей национального суверенитета. Цепляясь за остатки великодержавных претензий, польские шовинисты погубили свое государство.
На территориях, отошедших к России, продолжалось массовое возвращение униатов к прародительской вере. К 1795 году 2300 униатских приходов с более чем миллионом прихожан воссоединились с Православной Церковью. Всего за годы правления Екатерины II примерно два миллиона униатов вернулись в Православие. Возвращение униатов всегда и везде проходило добровольно и мирно. Архиепископ Георгий (Конисский) скончался в 1795 году. Господь судил ему увидеть благодатные плоды его архипастырских трудов и исповеднических подвигов. Кровавые скорби православных в землях, возвращенных Россией, прекратились. Но еще целый миллион униатов оставался в нашей стране, а за ее пределами, в отошедшей к Австрии Галиции, католическое и польское меньшинство продолжало господствовать над удерживаемым в унии русским народом и над немногочисленным православным населением, сохранившим, несмотря на вековые религиозные гонения, веру отцов.
§ 5. Приходское духовенство
В петровскую эпоху русское духовенство стало постепенно замыкаться в особое сословие, которое в законодательных актах именовалось обыкновенно «духовным чином». Сословность духовенства порождена была сословностью всего государственного и общественного строя России, сложившегося в эту эпоху, с характерными для него барьерами между отдельными состояниями, дворянством, городским гражданством, крестьянством.
Образование духовного сословия сопровождалось падением значения выборного начала при замещении церковных мест. В великорусских епархиях уже в начале ХVIII века сложился такой порядок, что кандидатами при выборах значились, как правило, выходцы из духовного чина. Причем выборный обряд постепенно вылился в чистую формальность. Прихожане, плохо знавшие кандидатов, с равнодушием относились к исходу выборов. Указом Синода 1739 года выборы сведены были к свидетельству прихожан о добропорядочности ставленника, судьба же ставленника вполне решалась волей архиерея. В конце ХVIII века от былых выборов остался лишь обязательный отзыв «лучших прихожан» о кандидате. Отзыв этот подлежал усмотрению епископа и вполне мог игнорироваться. Протесты на пренебрежение отзывами «лучших прихожан» поступали крайне редко и чаще всего не имели последствий. Несколько иначе обстояло дело с приходскими выборами в южнорусских епархиях. В начале ХVIII века церковные места там делились на патронатские, в которых выбор самого ставленника зависел от воли вотчинника, и вольные. На выборы священника в вольном приходе собирался большой съезд, в котором участвовали не одни прихожане, но и «люди околичные» - клирики и миряне из соседних приходов. Претендентами на место выступали не только поповичи, но и выходцы из крестьян, казаков, мещан, получившие образование в Киевской Академии, Харьковском коллегиуме или Переяславской семинарии. Как кандидаты являлись на выборы и так называемые «дикие попы» - рукоположенные в Молдавии, Турции или бежавшие из Польши страдальцы за православную веру.
Открывал собрание священник, присланный архиереем. Он обращался к прихожанам с вопросом: «Кого велите, панове-громада?» Начинались шумные дебаты. Выборщики кричали и спорили, составляли «партии». Избранный громадой ставленник провозглашался «паном-отцом», делалась складчина для его снаряжения к архиерею, и пана-отца отправляли «промоватъся на попа» к епископу.
Но в середине ХVIII века и в Малороссии архиереи стали пренебрегать выборами при замещении церковных мест; к концу столетия значение выборов и там практически упразднилось.
Важным фактором в вытеснении приходских выборов из жизни Церкви явился подъем школьного духовного образования, в связи с чем повысилось значение образовательного ценза для ставленников. В Московской епархии при Екатерине II утвердилась практика предоставлять священнические места «богословам» (выпускникам последнего, богословского, класса семинарии), а диаконские - «философам». Епархиальные консистории повсеместно стали сообщать списки приходских вакансий в семинарии. Между тем дети клириков составляли подавляющее большинство среди учащихся сословных школ в Великороссии. Сами школы приобретали здесь сословный характер, закрывались для выходцев из дворян и податных состояний. Киевская академия и малороссийские семинарии вплоть до екатерининской эпохи сохраняли всесословный характер, но в конце столетия и они замкнулись в школы для детей духовного чина. Еще одним обстоятельством, содействовавшим превращению духовенства в особое сословие, явилась весьма распространенная, хотя и негласная, практика передачи церковных мест по наследству. Дом и усадьба священника, как правило, находились в его частной собственности. Поэтому сын, получив надлежащее образование, оказывался гораздо более приемлемым кандидатом на замещение отцовского места, чем чужой человек, которому, чтобы получить место, пришлось бы выкупать дом и усадьбу. Если же после смерти священника его сыновья были уже устроены, но оставались вдова или дочь на выданье, то они-то и становились наследницами отцовской недвижимости. И соискатель священнического места, женясь на дочери и беря на себя обязательство содержать вдову-мать, становился вполне подходящим претендентом на место своего покойного тестя. Из наследственного права на дом и усадьбу выросла наследственность самих священнических, диаконских и причетнических мест. Причем чаще всего наследство закреплялось не за сыновьями, а за дочерями-невестами. Такого рода наследственность поддерживалась епархиальными архиереями, которые почитали своей обязанностью заботиться об устроении материального благополучия семейств духовного чина.
Уродливым порождением негласного наследственного права на церковные места стала продажа этих мест. Когда в семье покойного священника диакона не было ни наследника, ни невесты-наследницы, то семья продавала дом ставленнику, а вместе с домом продавалось и место, то есть за дом сильно переплачивали. Проданными часто объявлялись дома ещё при жизни священнослужителей, если они были безродными, а по старости уже не могли служить и стремились устроиться «на покой». Духовные власти пытались препятствовать такого рода «продажам», особенно когда покупатель оказывался человеком без
