— И все–таки можно рискнуть.
— Должен ли я понимать, что вы беретесь за это добровольно? — спросил командир, в душе которого зародилось отвратительное подозрение: что, если француженка–коммунистка завербовала капитана и он задумал перелететь на сторону русских вместе с новой машиной, какой является ХВ–47? А случай подвернулся такой, что лучше не придумаешь. Майор тотчас отогнал эту мысль, однако что–то все–таки засело в голове.
— Я несколько лет летал на Б–47, — проговорил Лесли, — и постараюсь, не соприкасаясь с русскими, провести аэрофотосъемку инфракрасной фотокамерой, которая поможет нам узнать, где именно застрял лейтенант Харрис.
— Но вы не знаете местной ледовой обстановки, — напомнил майор.
— Я не собираюсь садиться на лед, сэр.
— В свое время я тоже не собирался этого делать.
— Насколько мне известно, это был из ряда вон выходящий случай.
— Оставим это. В любом случае вам понадобится первоклассный штурман. Летать над полюсом — дело крайне опасное, — продолжал Горрелл.
— Вполне допускаю.
— Я бы мог порекомендовать вам штабс–сержанта Хестера: он Арктику знает.
При этом имени Лесли почувствовал, что по спине у него побежали мурашки, как раньше в казино. Штабс–сержант Хестер! Капитан с трудом подавил подступившую к горлу тошноту. Не желая видеть несимпатичное ему лицо майора, Лесли заставил себя думать о том, как тот стрелял белых куропаток, голодал, мерз, но в конце концов вышел победителем из схватки с полярной ночью, холодом, надвигающимся сумасшествием и страхом. И все же это не помогло. Лесли казалось, что он слышит голос офицера, рассказывавшего ему эту историю: «Довольно редкий случай… Два человека стояли, а третий лежал… Доктор Фробисхер был крайне удивлен, что желудок у него работал безупречно…» Лесли даже показалось, что он видит, как Горрелл кричит на ослабевшего вконец лейтенанта, а рядом стоит внутренне сломленный штабс–сержант Хестер.
— Пока Хестер не пришел в норму, — добавил майор, — еще раз обдумайте свое предложение. Мы вернемся к нему позже, капитан, а сейчас я объясню вам, что мы вкладываем в понятие «лисы Аляски». Только слушайте внимательно.
* * *
Под вечер капитан Лесли случайно встретился с Брендой, которую он увидел среди островка зелени в полутора милях от продовольственного склада на огромном валуне. Камень был темно–серого цвета и на вид казался теплым. Он лежал на южном склоне сопки, обращенном в сторону озера с черной водой. Вокруг скупая полярная растительность — мох, карликовый кустарник, заросли брусники.
Бренда не заметила офицера. В руке она держала небольшой букетик цветов и что–то тихонько напевала.
Лесли подошел ближе. Зеленый островок был защищен, снег здесь уже стаял, и между камнями струились сотни ручейков. Повсюду росла какая–то трава с пурпурно–красными цветами, и все это освещалось матовым солнцем. Вокруг летали полярные овсянки. Картина была не только мирная, но и сентиментальная.
— Хэлло, мисс Рид! — окликнул девушку Лесли. — Как видите, мне даже удалось узнать ваше имя. Вы первая леди Айси кейп, не так ли?
Бренда вздрогнула, кровь отхлынула от лица. Этот голос! От неожиданности она уронила цветы на гальку. Капитан бросился собирать их. Это были львиный зев и полярные маки.
Бренда слезла с валуна.
— Спасибо, — поблагодарила она, позабыв взять у него цветы. — У командира Горрелла все обошлось?
— Он предупредил меня, что на каждую белую женщину на базе приходится тридцать мужчин. Кроме того, все здешние женщины в надежных руках и потому мне не следует вмешиваться… Вы меня понимаете?
— Как же вы должны поступать?
— Ждать, пока приедет какая–нибудь новенькая… Он так и сказал…
— Мне вас не жаль, — не колеблясь проговорила она, стараясь скрыть свое волнение, но ей это не удалось.
Лесли все еще держал в руке букетик и даже начал было обрывать лепестки. Заметив, что он не собирается ей возражать, Бренда довольно быстро взяла себя в руки.
Они пошли вдоль берега озера. Трава была мокрая, земля чавкала под ногами, часто приходилось обходить лужи.
— Вот вы и стали лисом Аляски, — проговорила Бренда.
— Что вам о них известно?
— Немногое. Постараюсь обо всем вам рассказать. Сегодня, например, доктор Фробисхер прочитал очень страшную лекцию… О смертоносности излучения…
— Об этом говорят во всех родах войск.
— Но он привел несколько примеров. Вам, капитан, об этом, возможно, больше известно?
— Спросите лучше своего отца, — посоветовал Лесли.
Уткнувшись в болото, они повернули обратно. Бренда заметила, что капитан не отличается словоохотливостью. Это сковывало ее: молчать она не любила.
— Как долго вы здесь пробудете? — поинтересовался он.
— Самое большее, неделю, — ответила она.
— Жаль.
Бренда бросила взгляд на капитана, и он добавил:
— В этих местах лучшее время — август.
Они расстались на сопке, возле которой он ее увидел. Капитан ушел, а она смотрела, как на темной глади озера всплескивали редкие рыбины. Вскоре капитан исчез за зданием склада, но тень его была видна еще несколько секунд.
* * *
Они сидели втроем возле камина, которым полковник пользовался крайне редко, так как тепла камин давал совсем немного. Для поддержания нормальной комнатной температуры приходилось пользоваться паровым отоплением. Камин, как и кресло–качалка, выполнял роль некоего романтического атрибута, напоминавшего хозяину о прежней жизни в средних широтах. А чтобы полярное солнце не било в окна, нарочно опустили плотные шторы, и огонь в камине создавал совершенно непередаваемое настроение.
— История нашей базы насчитывает почти восемь лет, — заговорил Рид. — В последнюю неделю августа 1949 года из района Алеутских островов стартовал В–29, только вместо бомбовой нагрузки он нес в своем фюзеляже специальное лабораторное оборудование, а в плоскостях и хвосте были установлены высокочувствительные фотокамеры и специальные фотопластины, предназначенные для улавливания волн, идущих из космического пространства. Такие полеты преследовали определенную цель — зарегистрировать наличие и интенсивность космических лучей на различной высоте. Так сказать, исследовательское задание полувоенного характера. Полностью его результаты сказались бы несколько позже, в период исследования стратосферы и космического пространства… Однако на спецпластинах, доставленных В–29 на землю после выполнения полета, оказались изображения, которые не имели никакого отношения к космическому пространству…
Полковник замолчал, выбил пепел из трубки, взял из табакерки щепотку табака и начал набивать им трубку.
— Лаборанты, проявлявшие спецпластины в полной темноте, не поверили своим глазам. Вместо тонких линий, которые остаются на фотопластинах от космических лучей, они вдруг обнаружили толстые линии, свидетельствовавшие о наличии в атмосфере неизвестного радиоактивного излучения. Это недвусмысленно свидетельствовало, что где–то была взорвана атомная бомба. А поскольку мы в том году никаких взрывов подобного рода не производили, получалось, что взрыв атомного устройства был
