главнокомандующего александрийским гарнизоном и юго-восточным флотом военных кораблей в Египте. Здесь за обедами он без проволочек вершил дела с нужными людьми.
Филон, на полголовы ниже брата, сутулился и казался ниже своего роста. В двадцать четыре он выглядел неуклюжим подростком, и, невзирая на зной, зябко кутался в пестрый халат. Он носил черную бородку, немного старившую его, и круглую шапочку, едва державшуюся на густых волосах.
Филон уже написал трактат «Имеют ли животные разум» и часть комментариев на Пятикнижие «О сотворении мира». Его уважали все книжники Александрийского храма, молитвенных домов и платоники Мусейона, где Филон читал лекции.
Братья не спеша спустились по ступенькам к нимфею с прохладной водой и колоннами из розового мрамора. Поговорили о недавней смерти Августа. О закрытии Тиберием народных собраний. Теперь консулов и преторов избирал сенат.
– Так о ком ты просишь? – спросил Александр.
– Его полное имя Йехошуа бен Йосеф из Назарета.
– Я уже
