пошел мороз по коже. Затем, руководимые своими дирижерами, хористы взяли многозвучные аккорды. Они пели, отбивая руками и притоптывая с вдохновенными криками. По требованиям танца делали все фигуры и обороты, и согласовывали передвижения со строфами. Йехошуа повторял мелодии и танцы со всеми.
Мудрецы бодрствовали всю ночь. Утром, усталые и довольные, они помолились лицом к востоку о ниспослании благополучного дня и даровании истины и остроты соображения, и стали расходиться каждый в свой симнеон.
– Останься! – сказал Хизкия Йехошуа.
10
Женщины вымели пол вениками из прутьев и задули светильники.
Хизкия терпеливо ждал на циновке, скрестив ноги и прикрыв веки. Йехошуа опустился напротив. В бледном свете зари старик выглядел изможденным. Под головным ремешком на его лбу платок намок от пота. Кожа лица вблизи напоминала мелко потрескавшийся пергамент. Жидкая седая борода обвисла.
Когда женщины ушли, мудрец открыл глаза и сказал тихим голосом:
– Бенайя говорит, ты много трудишься
