бородку.
– Он такой же, как мы, а учил, как власть имеющий. Это – гордыня! Смертный грех! Кто станет его слушать? – сказал старик, шамкая беззубым ртом.
Пасхур поднял палец.
– В его словах есть новое, но нет худого, – сказал он. – Писание он перекладывает иначе. Открывает новый смысл слова. Разве не то же ищем мы в Священных текстах? А то, что он говорит от себя, как пророк, пробудит души от сна. Его слова послужат общине и вере.
– Сей юный однажды сам напомнил, что в заповедях Господа сказано: не прибавляйте к тому, что я заповедую вам, и не убавляйте от того; соблюдайте заповеди Господа, Бога вашего, которые я вам заповедую. Прибавив к записанному, сей Пророк, – произнес Бенайя с пренебрежением, – навлечет на нас гнев Господа и проклятие правоверных!
Молитвенники загалдели. Хизкия встал и обернулся к собранию.
– Кто из вас видел пророков, чтобы знать, каковы они? – Собрание притихло. – Кто считает, что слова юного от лукавого и в них есть противное вере, пусть швырнет в него камень! – Под взором Хизкии, сторонники Бенайи опускали глаза. – Коль Небесный
