на горсть земли и плюхнул жижу на листья.
– Дай! – он приклеил снадобье к ладоням незнакомца, пошептал, и остановил кровь.
– Я думала – утопленник! А ты ожил! – Они засмеялись. Тут только Йехошуа узнал девчонку, за которой подглядывал с братом. Те же высокие брови и миндалевидной округлости глаза с длинными ресницами. Только теперь на щеки налипли волосы.
– Ты же не умела плавать! – воскликнул и покраснел.
– Научилась. Это ты с белым ягненком. Мы вас с мамой видим, когда приходим стирать.
– Мирьям, ты с кем? – позвали на эллинском.
Из-за деревьев по пояс над травой вышла женщина в синей тунике. Всплеснула руками над ранами девочки и облегченно выпрямилась.
– Ты бы оделся! – Женщина улыбнулась. Тут только дети хватились наготы. Мирьям юркнула за мать. Йехошуа сиганул в воду. Он вынырнул, отфыркиваясь, и барахтался против течения. Мать и дочь рассмеялись.
– Где ты научился заговаривать? – спросила женщина на арамейском и показалась Йехошуа ожившей красавицей из
