связи с первым твоим литературным творением (коему предстояло, насколько я поняла, стать вскоре вашим совместным), в голову твоего покойного дружка по
Хороший вопрос, спасибо. Доживи срезанный нерасцветшим писатель Нед Проспер до наших дней и услышь он о недавно посетившем Джорджа Ньюитта постравноденственном видении и его последующем солнцеворотном истолковании, перезрелое размышление, возможно, привело бы его к мысли, что, какое бы значение ни приписывалось ударам палкой, более чем заслуженным Дж. в пятом классе, они отзываются также эхом пяти площадок, на коих мы, тогда еще первоклассники, останавливались, совершая деньрожденное восхождение на пожарную вышку, причем пятую и последнюю перед вершиной башни остановку он объявил бы местом инаугурации нашей дружбы.
— Однако в то время — или все это мне приснилось? — Нед сказал лишь что-то вроде: «По
— Коли тебе интересно мнение твоей всегда готовой прийти на помощь помощницы, — давно пора. Однако если ты и вправду собираешься писать свое неведомо что, то мог бы упомянуть здесь и о том, что именно это его третье, перезрелое размышление было также и первым из тех, которые посвящались Последним Вещам, которые он, по твоим словам, любил примечать, если оно и впрямь было так, и о которых мы пока что услышали. Прости за обилие «которых».
— Ты позволишь твоему благодарному мужу поцеловать тебе руку?
— Любую часть тела, которая ему приглянется. И прежде чем она омоет руки и отречется от участия в сей сомнительной затее, будь любезен, объясни твоему, еще даже менее терпеливому Читателю, какое дальнейшее значение имеет для чего бы то ни было на свете, если имеет вообще, это растянутое воспоминание об охальном стишке?
Значение? А, ты об
Впрочем, это уже другая история: цветущей весны их отрочеств и третьих десятков лет, они же сороковые и пятидесятые Века Америки, — весны, сменившей Зиму, под самый конец которой они ощутили в себе первое бурление неких, так сказать, приливов.
— Еще один недурной Nom de Plume[37]: «Некие Приливы» — ты не находишь?
Touché[38]. Что же касается Здесь и Сейчас, пока приближалось Весеннее Равноденствие 2008-го, Фидель Кастро и Владимир Путин передали — во всяком случае, номинально — власть над своими владениями тщательно отобранному каждым преемнику; Хиллари Клинтон и Барак Обама продолжали нудить свое на ранних президентских праймериз демократов; доллар плавно скатывался вниз; цена сырой нефти долезла до отметки в 100 долларов за баррель; длившаяся пятый год война в Ираке обходилась США в 21 миллиард долларов в месяц; наша злополучная пакистано- афганская затея пребывала в патовом состоянии — при этом «Талибан» набирал все большую силу; жестокие шторма обрушились под конец зимы на Калифорнию, среднезападные и северо-восточные штаты (но обошли стороной наше среднеатлантическое побережье); а в начале марта в Канзасе обнаружили женщину, которая не только прожила два года в уединении своей ванной комнаты, но столько времени просидела там на унитазе, что к попе ее буквальным образом приросло сиденье оного, каковое спасателям-первооткрывателям женщины пришлось демонтировать, прежде чем они смогли отвезти свою находку в больницу, хирурги которой отделили беднягу от названного приростка.
Джордж Ирвинг Ньюитт — все течет, все изменяется — усматривает в ней сходство с его склонной впадать в зимнюю спячку музой, — хотя нет, последняя вот только что пробудилась и посоветовала ему (лучше никогда, чем с опозданием?) завершить этот раздел Неведомо Чего парочкой Последних Вещей, почерпнутых из «зимы» его и Неда предподросткового детства…
Впрочем, затем, по Зрелом Размышлении, она вспоминает — или это он напоминает ей, — что мы уже проделали это всего несколькими страницами раньше…
И мы, посвятив недолгое время Третьему Размышлению, Перезрелому, говорим: «Adieu[39], буквальная и фигуральная Первая Зима» — и предлагаем Читателю (если он/она нас еще не покинули) последовать совету вышеупомянутой песни Пита Сигера о том, что всему свое время:
3
Весна
— Солнцевороты принадлежат мне, — как-то под конец марта — утром, в Стратфордской средней — заявил Нед Проспер своему дружку Джорджу Ньюитту (поскольку в один из них он родился, что и требовалось доказать) и, следуя той же логике: — А равноденствия — тебе.
Сейчас, шестьдесят лет спустя, памятливый ДжИН полагает, что заявление это было сделано в недвардианском стиле: дабы подчеркнуть важность произносимых им слов, его друг поднял перед собой кулак с торчавшим из оного вверх большим пальцем, а некоторое время спустя за ними последовало: «По