модели азиатского буддизма с многочисленными праздными монахами, погрязшими в рутинных делах храмов. Но я считаю, что монахи играют незаменимую роль. В конце концов они представляют Третью Драгоценность буддизма, без которой любая передача Дхаммы будет неполной. Они носят одеяния Будды и следуют дисциплине, предписанной Винаей, монашеским уставом. Даже чисто символически они представляют идеал полного отречения — хотя некоторые монахи и монахини всё ещё могут быть весьма далёкими от этого идеала. Монахов можно считать, пусть даже и бледным, но отражением Бессмертного Элемента в этом мире — «Ниббаны посреди Сансары». Несмотря на многие недостатки конкретных монахов (включая и меня), монашеская жизнь всё ещё позволяет полностью посвятить себя практике, и таким образом указать и другим в сторону отречения и окончательного освобождения. Ну и к тому же Сангха — это «поле заслуг для мира», что позволяет мирянам накапливать благие заслуги, которые помогут им в их продвижении к Ниббане.
В следовании по буддийскому пути до самого конца я думаю нам необходимо принять долгосрочную перспективу, а это означает развитие терпения и упорства. Терпение поможет избежать жажды быстрых результатов или же добавления личных достижений в медитации в собственный послужной список. Терпение позволит выдержать всю длину пути, даже тяжёлые и безрезультатные периоды, с которыми неизбежно придётся столкнуться. Упорство или усердие означает, что хотя путь может быть длительным и сложным, мы не опустим руки и не расслабимся. Вместо этого мы поддержим решимость следовать по пути вне зависимости от того, сколько жизней на это потребуется, с уверенностью, что если мы прилагаем старания, то приближаемся и к результату — даже если он не очевиден здесь и сейчас.
Чтобы следовать Дхамме правильно, я думаю, нам также необходимо смирение. Просто за счёт быстрого изучения сутт, или даже нескольких лет медитации, мы не можем действительно утверждать, понимаем Дхамму и учим ей правильно. Было бы целесообразно представить себе Дхамму в виде очень высокой горы, и рассматривать себя в качестве альпинистов, что всё ещё идут в предгорьях и им предстоит долгий путь, чтобы достичь вершины. Нам нужна вера, что именно этот путь приведёт нас к вершине горы, терпение идти по этому пути настойчиво изо дня в день, и усердие не сдаваться до тех пор, пока мы не достигнем вершины.
Взгляд на Калама сутту
Pедакция перевода: 16.12.2011
Перевод с английского: SV
источник: www.dhammatalks.net
Калама сутта значится как «Хартия Будды о Свободном Изучении», и хотя эта сутта, в самом деле, своим решительным призывом к изучению противостоит догматичным утверждениям и слепой вере, всё же несколько проблематично утверждать, будто она поддерживает все те позиции, которые ей обычно приписывают. На основе одного фрагмента, вырванного из контекста, из Будды делают прагматика, который отметает всякую доктрину и веру, и чьё Учение является просто лишь набором вольнодумца для познания истины, что подразумевает, будто каждый может принять или отвергнуть всё, что пожелает сам.
Но действительно ли Калама сутта оправдывает такой подход? Или же в этих заявлениях мы видим лишь другой набор вариаций старой как мир тенденции трактовать Дхамму так, чтобы она была удобна для себя или для тех, кому она преподаётся? Давайте пристально рассмотрим Калама сутту, насколько позволит ограниченный текст этого эссе. И будем помнить о том, что для того, чтобы правильно понять фразы самого Будды, важно принимать в расчёт его собственные намерения в тот момент, когда он их произносил.
Чаще всего цитируют этот отрывок:
«Ну же, Каламы. Не принимайте что-то только потому, что так постоянно говорят; или же потому, что такова традиция; или же потому, что таковы слухи; или же потому, что так написано в священном писании; или же потому, что таково предположение; или же потому, что таков постулат; или же потому, что это правдоподобное умозаключение; или же потому, что таково предубеждение в отношении того, что изучается; или же потому, что таковы чьи-либо способности; или же потому, что этот человек «наш учитель». Но когда вы знаете сами: «Эти вещи плохие, порицаемые, критикуемые мудрыми; и если принять и соблюдать их, то они приведут к вреду и несчастью» — то отбросьте их… Когда вы знаете сами: «Эти вещи хорошие, не порицаемые, восхваляемые мудрыми; и если принять и соблюдать их, то они приведут к счастью и благу» — то входите и пребывайте в них».
Этот фрагмент, как и всё, что говорил Будда, произнесено в особом контексте — в определённом окружении слушателей и в сложившейся ситуации. И поэтому нужно понимать это утверждение именно в этом контексте. Каламы были жителями Кесапутты. К ним приходили религиозные учителя с самыми разными воззрениями. Каждый провозглашал собственную доктрину и критиковал доктрины других учителей. Поэтому Каламы были сбиты с толку, когда «отшельник Готама», считавшийся Пробуждённым, прибыл в их селение. Они пришли к нему в надежде, что он сможет помочь рассеять это их смущение. Как видно из дальнейшего развития сутты, у них были сомнения в отношении реальности перерождения и механизма каммического воздаяния за хорошие и плохие поступки.
Будда начинает с заверения Калам, что в такой ситуации сомнения естественны, и это заверение побуждает к своевольному изучению. Затем он произносит процитированный выше отрывок, советуя Каламам отбросить те вещи, о которых они и так уже знают, что они плохие, и принять те принципы, которые являются хорошими. Такой совет может быть опасным для того, чьё этическое чутьё ещё не развито. Мы можем предположить, что Будда считал Калам людьми с утончённой чувствительностью в отношении нравственности. В любом случае, он не оставил их всецело с тем, что у них есть, но призвал их к тому, чтобы они смогли увидеть, что жажда, злоба, невежество ведут к вреду и страданию — как собственному, так и других людей — и потому их следует отбросить. Тогда как благие для всех и каждого противоположные качества следует развивать.
Затем Будда объясняет, что «ученик Благородных, лишённый жажды и недоброжелательности, не заблуждающийся, пребывает в распространении на весь мир безграничной доброты, сострадания, сорадования, равностности». Отчистив себя от ненависти и злобы, он радуется здесь и сейчас четырём «утешениям»: Если есть следующая жизнь и каммические плоды, то его ждёт благоприятное перерождение. А если же этого не существует — то тогда он живёт счастливо здесь и сейчас. Если же с плохим человеком случаются плохие вещи, то с ним такого не произойдёт. Если же с плохим человеком не случаются плохие вещи, то в любом случае сам он чист. После этого Каламы выражают свою признательность за наставление Будды и принимают прибежище в Трёх Драгоценностях.
Действительно ли Калама сутта подразумевает, как часто утверждают, что буддист может отбросить всякую веру и доктрину и должен своим критерием суждения слов Будды считать личный опыт, как и отбрасывать то, что не прошло эту проверку? Это правда, что Будда не просит Калам принимать что-либо из сказанного им на основании доверия к нему. Но отметим одну важную вещь: Каламы, как было известно в самом начале сутты, не были учениками Будды. Они пришли к нему просто как к советчику, который, возможно, помог бы развеять их сомнения. Но они не пришли к нему как к Татхагате, к Обнаружившему Истину, который мог бы показать им путь к духовному росту и окончательному освобождению.
Таким образом, поскольку Каламы пока что не согласились с Буддой в плане его уникальной миссии, не посчитали его открывателем освобождающей истины, ему было неподобающе разъяснять им Дхамму, которая присуща его собственному Учению — такие вещи как Четыре Благородные Истины, три
