Впрочем, Феодор не верил ни в фей, ни в фэйри. Он не сомневался только в том, что написано в священных книгах мессианской веры (разумеется, в трактовке монофизитства) и в том, что видел собственными глазами. Повидать за время странствий ему пришлось немало, в том числе такие вещи, за рассказ о которых можно было получить славу умалишённого или кару за ересь, потому что многое из того, с чем столкнулся Кривой Купец, забираясь туда, куда другие торговцы боялись плавать, не имело никакого объяснения ни с точки зрения здравого смысла, ни с позиций верующего в Мессию. Однако ни фей, ни фэйри он пока не встречал и на этом основании считал, что их нет вовсе.
А вот пиктов Феодор видел. И навсегда запомнил, с каким недоверием они встречали первое посещение их затерянного острова и с какой радостью — второе. Дети приветствовали «Лань» криками и хлопаньем в ладоши, а взрослые, похожие на детей, ходили на руках и делали кувырки в воздухе. Первый раз Феодор встретил лица, испачканные серой и свинцовой краской, а второй раз в его глазах зарябило от разных оттенков жёлтого и оранжевого.
Радость пиктов была понятной. Стальное оружие спасло многие жизни от жутких зверей, населявших подземелья, а орудия труда облегчили быт. Красивая одежда вместо звериных шкур сделала жизнь ярче, а фрукты и сыр разнообразили рацион. До этого с каждым годом численность пиктов сокращалась, но во второй свой приезд Феодор Отважный встретил намного больше улыбок, чем в первый.
Нет, Феодор не имел права бросать этих людей. Сам Мессия спас их от вымирания трудами одного известного купца. И поэтому он просто обязан узнать, что за опасность угрожает его кораблям каждый раз, когда они берут на борт чудаковатого лоцмана. И есть ли вообще какая-то опасность?.. Не выдумка ли это его больного воображения?..
В таких делах Феодор особенно рассчитывал на помощь Гаилая.
— …Хорошо, держи ещё одну.
— Это съедобно?
— Клянусь Крестом Мессии и поэмой Лукреция Кара!
— Я не знаю таких духов. Съешьте одну сами.
— Хорошо… Ум-м… вкусно… Держи.
— Спасибо.
— А теперь ты ответишь: чего так боится Горвинд Макнут и заставляет опасаться всех нас?
— Знаю.
— Что — знаю?
— Я знаю, чего боится Горвинд Макнут. Я обещал сказать за новые сладости, знаю ли я, и я ответил, что знаю.
— Да, я вижу: в тебе погибает неплохой ростовщик или торговец.
— Во мне никто не погибает. Меня никто не проклинал, и во мне не живёт никаких злых духов.
— Ха-ха-ха, причуды детской логики. Ладно, не обращай внимания, малыш, это просто такое выражение. Можно спросить прямо: сколько тебе нужно сладостей, чтобы ты рассказал всё, что знаешь о страхе Горвинда Макнута?
— Нисколько. Я всё равно ничего не скажу.
— Почему?..
— Потому что вы не поверите. Как обречённый всадник. Сколько его ни пытались спасти от келпи, всё равно ничего не вышло. И те, кто приложил столько усилий, бросаясь наперекор волнам судьбы, только зря разозлили хозяев рек.
— Наперекор волнам… хм, в тебе погибает ещё и поэт.
— Погибает?.. Опять вы меня пугаете? Я сейчас маму позову!
— Чего её звать? Разве не видишь, что она стоит не столь уж далеко и слушает музыку нашего Генриха. Если бы я был дурным человеком, то мама заметила бы и увела тебя от меня.
— А вдруг вы заколдовали мою маму? Или ваш друг-колдун подменил её, пока я разговаривал с вами? Моя настоящая мама, может быть, сидит сейчас у вас в доме и нянчит ваших колдовских детей, а слушает музыку ваша дочь, которой вы сделали лицо такое же, как у моей мамы.
— Малыш, неужели ты допускаешь мысль, что то, что ты сказал, может быть правдой? Нет, ты просто шутишь над дядей-историком. Будь у тебя хотя бы капля сомнения, что твоя мама стала жертвой подмены, ты бы так спокойно себя не вёл. Я не отец, но знаю, как ведут себя такие маленькие дети, когда у них появляются такие глупые мысли.
— А чего волноваться? Я расскажу папе, и папа схватит её и станет толкать в огонь. Если это настоящая мама, она станет кричать и сопротивляться, а ваша дочь, когда поймёт, что раскрыта, просто обернётся дымом и вылетит в трубу.
— Кхе-кхе, малыш, а тебе не кажется, что это жестоко? Вдруг твой папа не рассчитает силы, слишком сильно толкнёт маму и мама обожжётся?
— Мой папа не такой глупый, как вы. Он вначале проверит, настоящая ли мама.
— Интересно, как? У него нюх на колдунов и злых духов?
— Какой же вы глупый! Конечно, нет. Просто все знают, что и колдуны, и злые духи очень долго живут и очень медленно растут. Чтобы обнаружить в доме злую подмену, нужно начать делать всякие глупости. Например, носить воду в дырявой шапке или напялить перчатки на ноги, а сапоги на руки. Если у тебя в доме есть колдун или злой дух, он непременно скажет: «Ой! Как смешно! Пятьсот лет живу на свете, а такой глупости не видел!» И всё. А то, что вы колдун, я сразу догадался. Когда я вас спросил о родителях, вы сказали: «Да я их лет сто не видел!» А у вас нет ни седых волос, ни длинной бороды. А почему? Да потому что вы колдун! Столетние колдуны всегда молодо выглядят.
Гаилай, сражённый столь убийственным аргументом просто наповал, не знал, что и ответить. В разных уголках Ойкумены его не раз обвиняли в колдовстве, но впервые предложили такую необычную систему доказательств.
Феодор Отважный, в отличие от Гаилая бывший отцом нескольких детей, лучше знал, как общаться с малышами, и не хуже знал шотский, но его Гаилай попросил остаться на острове — на том основании, что своим великанским ростом и чёрной повязкой на глазу он испугает любого малознакомого ребёнка. Теперь учёный муж видел, что зря. Такого мальчика, как этот маленький шот, так просто не испугаешь.
Гаилай посчитал, что доверчивого ребёнка будет проще разговорить, чем подозрительного взрослого, и ошибся. Шоты Орочьих островов, судя по всему, учились подозрительности и несговорчивости с пелёнок.
— И всё же, друг, почему ты такой подозрительный? — спросил Гаилай в последней попытке сломать стену недоверия.
— А вы разве не слышали песенку о маленьком мальчике и мнимом воине? — изумился шотский ребёнок.
— Я знаю много легенд, сказаний и песен, но об этой слышу первый раз. Ты не поведаешь её мне?
Мальчик немного посмущался, но, получив ещё сладостей, спел то, о чём просили. И это было больше похоже на страшную сказку для детей постарше, чем на песенку для самых маленьких.
