благословляли его. Он не требовал новых. - Женщины вновь появлялись.
Всех, кто сопровождал его, он уничтожил, после возлияний или после охоты. - Свита снова сопровождала его.
Он забавлялся убийством великолепных зверей. Поджигал дворцы. Бросался на людей и разрубал их на части. - Толпа, золотые крыши и красивые звери по-прежнему существовали.
Можно ли упиваться уничтоженьем и черпать в жестокости новые силы! Народ не роптал. Никто не предлагал своих мнений.
Однажды вечером он гордо гарцевал на коне. Вдруг некий Демон явился, невыразимо, даже постыдно прекрасный. От его лица и осанки исходило обещанье любви, разнообразной и сложной, и обещанье неизреченного, даже невыносимого счастья. Принц и Демон, возможно, исчезли в первопричинном здоровье. Как могли они оба от этого не умереть? Вот они и умерли вместе.
Но Принц, достигнув обычного возраста, скончался у себя во дворце. Принц был Демоном. Демон был Принцем.
Тонкой музыки не хватает нашим желаньям.
IV
Парад
Здоровеннейшие пройдохи. Из которых многие эксплуатировали ваши миры. Без особой нужды и не очень спеша проявить свои блистательные способности и знание вашей души. Какие зрелые люди! Глаза, ошалевшие наподобие летней ночи, - красные, черные или трехцветные, или как сталь, протыкающая золотую звезду. Искаженные, бледные, воспламененные или свинцовые лица. Игривая хрипота голосов. И беспощадный размах мишуры! Тут есть и совсем молодые, интересно, как встретили бы они Керубино? - наделенные страшною глоткой и опасными средствами. Выряженных с отвратительной роскошью, их посылают в город совершать нападения исподтишка.
О самый неистовый Рай свирепой гримасы! Никакого сравнения с трюками ваших Факиров и с прочей театральною буффонадой. В импровизированных одеяньях, где проявился их вкус к безобразной мечте, они играют старые песни, играют трагедии темных бродяг и полубогов, чей дух никогда не был духом истории или религий. Китайцы, готтентоты, цыгане, гиены, Молохи, старые бредни, зловещие демоны, - они соединяют популярные детские трюки со скотской нежностью и скотским позерством. Они могли б исполнять и новые пьесы, и песенки для благонравных девиц. Мастера-шарлатаны, они преображают местность и лица, пускают в ход гипнотическое комедиантство. Глаза пылают, кровь в жилах пост, удлиняются кости, капают слезы, стекают красные струйки. Их шутка или террор могут длиться минуту, могут длиться годами.
Лишь я один обладаю ключом от этого варварского парада.
V
Антика
Изящный сын Пана! Твоя голова, увенченная цветами и ягодами, вращает шарами из драгоценного камня - глазами. В бурых пятнах вина твои щеки. Сверкают клыки. Грудь похожа на цитру, и звон пробегает по рукам твоим светлым. В лоне бьется сердце твое, где спит твой двойственный секс. Шевельнув тихонько бедром, вторым бедром и левой ногою, выходи по ночам на прогулку.
VI
Being Beauteous
Перед снегом - Воплощение Красоты высокого роста. Посвист смерти и расходящиеся круги приглушенной музыки подхватывают, и расширяют, и заставляют дрожать, словно призрак, это страстно любимое тело; пунцовые и черные раны взрываются на великолепнейшей плоти. Чистые краски жизни высвобождаются и танцуют вокруг Виденья, которое еще создают. И разбуженный трепет рокочет, и неистовый привкус всех этих причин наполняется свистом смертельным и хриплою музыкой: это мир, оставшийся далеко позади, бросает их в нашу мать красоты - она отходит назад, она поднимается ввысь. О! Наши кости оделись в новое, влюбленное тело.
x x x
О пепельное лицо, эмблема волос, хрустальные руки! Жерло орудия, на которое должен я броситься - сквозь ветер и буйство деревьев.
VII
Жизни
I
О огромные улицы священной страны и террасы храма! Что сталось с брамином, который объяснял мне Притчи? Я все еще вижу старух, как тогда их видел. Вспоминаю серебряные и солнечные мгновенья около рек, вспоминаю руку подруги у себя на плече и наши ласки в пряных долинах. - Взлетают ярко-красные голуби, и шум их крыльев раздается вокруг моих мыслей. Изгнанный в эти края, имел я подмостки, где можно играть драматические шедевры всех на свете литератур. Я мог бы показать вам неслыханные богатства. Я храню историю когда-то найденных вами сокровищ. Я вижу ее продолженье. Мои мудрость презираема так же, как хаос. Что значит мое небытие по сравнению с оцепененьем, которое вас ожидает?
II
Я - изобретатель, достойный совсем иной похвалы, чем те, кто предшествовал мне; я - музыкант, нашедший нечто похожее на ключ от любви. В настоящее время - сеньор, живущий в терпких краях под трезвыми небесами, я пытаюсь расчувствоваться, вспоминая нищее детство, ученичество и свое появленье в сабо, вспоминая шумные споры, пять или шесть безвозвратных потерь и эти пирушки, когда моя крепкая голова мне мешала подняться до диапазона друзей. Я не жалею о прежнем участии в благословенном веселье: трезвый воздух этой терпкой деревни энергично питает ужасный мой скептицизм. Но так как скептицизм этот ныне не может найти применения, а сам н предан новым волненьям, - то н ожидаю своего превращения в бесконечно злого безумца.
III
На чердаке, куда двенадцатилетнего меня запирали, я постигал этот мир, я иллюстрировал человеческую комедию. Историю я изучал в подвале. На 'каком-то празднике, ночью, в одном из северных городов, я повстречал всех женщин старинных художников. В Париже, в старом пассаже, мне преподавали классические науки. В великолепном жилище, в окруженье Востока, я завершал мое большое творенье, удалясь в прославленное уединенье. Я разжигал свою кровь. Долг оплачен. Даже думать об этом больше не надо. Я в самом деле из загробного мира, - и никаких поручений.
VIII
Отъезд
Довольно того, что узрел. Виденья встречались повсюду.
Довольно того, чем владел. Гул городов и под солнцем, и по ночам, и всегда.
Довольно того, что познал. Станции жизни. - О, эти Виденья и Гул!
Отъезд среди нового шума и новой любви!
IX
Королевское утро
В одно прекрасное утро, в стране, где жили кроткие люди, великолепная пара огласила криками площадь: 'Друзья мои, я хочу, чтобы она была королевой!' - 'Я хочу королевою стать!' Она смеялась и трепетала. Он друзьям говорил об откровении, о конце испытанья. Они оба млели в объятьях друг друга.
В самом деле, королем с королевою были они в течение утра, когда карминовая окраска поднялась над домами, и в течение полдня, когда исчезли они под пальмами сада.
X
К разуму
Ударом пальца по барабану ты из него исторгаешь все звуки - начало гармонии новой.
Один твой шаг - и поднимаются новые люди, ведя других за собою.
Отвернулась твоя голова - это новой любви зарожденье! Повернулась она зарождение новой любви.
'Измени нашу участь, изрешети все бичи, начиная с бича по имени время', - поют тебе дети. 'Подними
