Настасья Тимофеевна. Андрюшенька, где же двадцать пять рублей?
Нюнин. Ну стоит ли говорить о таких пустяках? Велика важность! Тут все радуются, а вы черт знает о чем… (Кричит.) За здоровье молодых! Музыка, марш! Музыка!
Есть такой фокус — «исчезающее яйцо». Иллюзионист вызывает на сцену человека из зала, усаживает его нас стул и производит у него на глазах различные манипуляции с яйцом. Внимание зрителя приковано к рукам фокусника. Он не замечает, как в какой-то момент фокусник кидает яйцо своему ассистенту, незаметно появляющемуся за спиной у зрителя. Если бы зритель догадался оглянуться, он понял бы, в чем секрет фокуса. Но… он смотрел на яйцо.
Так было и с траншем МВФ в размере $4,8 млрд. Он то появлялся, то исчезал. То был сосчитан до копейки, то девался неизвестно куда…
Финансовый кризис 1998 года, дефолт, крах пирамиды ГКО и страсти вокруг получения займов МВФ подняли волну подозрений вокруг Центробанка и правительственных чиновников, которых заподозрили в использовании всех этих событий в корыстных интересах. Проверки начались уже осенью 1998 года.
В конце сентября в Генпрокуратуре решили проверить обоснованность заявлений ряда чиновников о том, что прежнее руководство Банка России допускало грубые нарушения действующего законодательства. Речь, в частности, шла о нецелевом использовании кредитов МВФ и необоснованном завышении зарплат сотрудникам Центробанка. Первым атаку на бывшее руководство ЦБ начал генеральный прокурор России Юрий Скуратов. После финансового кризиса он начал расследование деятельности 780 крупных государственных чиновников, которые подозревались в игре на рынке ГКО с использованием служебного положения. В числе официально названных подозреваемых были Анатолий Чубайс, вице-премьер Серов, бывший министр иностранных дел Андрей Козырев, заместитель министра финансов Вавилов и другие, а также дочь Ельцина Татьяна Дьяченко.
Вскоре генпрокурор Юрий Скуратов выступил в Госдуме, где заявил, что в Центробанке «не все чисто» с использованием первого транша кризисного кредита МВФ ($4,8 млрд). Так впервые была поднята проблема пресловутого транша. Несколькими днями позже инициативу Скуратова подхватил зампредседателя Счетной палаты Юрий Болдырев. Он, правда, говорил о завышенных зарплатах работников ЦБ. Как заявил Болдырев, «ЦБ осуществляет ключевые расходы на себя не из прибыли, как положено по закону, а, по существу, списывает их на расходы». Кроме того, первый заместитель Скуратова Юрий Чайка сообщил, что Генпрокуратура располагает некой оперативной информацией, предоставленной сотрудниками МВД России о распространении высшими менеджерами ЦБ инсайдерской информации — правоохранительные органы полагали, что сотрудники ЦБ предупредили некоторых участников рынка ГКО о дефолте правительства и те успели «сбросить» гособлигации.
Косвенным подтверждением этой версии могло служить то, что Генпрокуратура проводила проверку сделок с ГКО, совершенных накануне 17 августа. В частности, проверялись все договоры между биржей и банками-дилерами. Однако доказать что-либо было бы крайне сложно: если кто-то из руководителей ЦБ и торговал инсайдерской информацией, то явно не заключал на это письменных договоров. Сложно было бы доказать и нарушения, которые якобы были допущены при использовании кредита МВФ. Но, как уверял директор департамента иностранных операций ЦБ Андрей Черепанов, «в Банке России есть всего две схемы размещения средств валютного резерва — операционный и инвестиционный портфели. Средства из операционного портфеля используются на текущие операции по стабилизации валютного курса. Инвестиционный портфель для этих целей используется только в самых крайних случаях. Из последнего кредита МВФ $1 млрд был передан в Минфин, а $3,8 млрд находятся в инвестиционном портфеле. Эта сумма действительно размещена за рубежом. Иначе и быть не может: кредит зачислен в долларах США, и ЦБ должен был разместить его в самых надежных банках и наименее рискованных финансовых инструментах. Большая часть кредита размещена в казначейских обязательствах США».
В октябре 1998 года оказалось, что бывшее руководство Банка России может спать спокойно. Депутаты бюджетного комитета Госдумы утвердили отчет Центробанка за 1997 год. Они подтвердили, что никаких нарушений в деятельности ЦБ не было. Сам Скуратов заявил, что «конкретных претензий к Сергею Дубинину у Генпрокуратуры нет». Таким образом, скандал вокруг деятельности прежнего руководства Банка России был замят.
В то же время президент МВФ Мишель Камдессю, отвечая на вопросы журналистов после своего выступления с отчетом на ежегодном собрании фонда в Вашингтоне в Ассоциации французских банков в Париже, сказал, что у него нет доказательств коррупции и хищений кредитов МВФ, которые были даны России. «Я могу сказать, — заметил он, — что один большой российский чиновник, который представился независимым российским экономистом (речь шла об аудиторе Счетной палаты Вениамине Соколове. —
Однако заявления генпрокурора Скуратова о нарушениях в ЦБ следовали с завидной регулярностью. Он обвинял ведомство Дубинина в даче разрешений на незаконные валютные сделки, грозился привлечь чиновников ЦБ «за события 17 августа». В ноябре Скуратов предал огласке факты, когда ЦБ давал разрешение на сделку, а регистрировал ее лишь спустя два года. В конце года Скуратов объявил, что против Центробанка возбуждено уже несколько уголовных дел: по факту незаконного использования средств на представительские расходы, в связи с ненадлежащим контролем за валютными операциями и по факту использования чиновниками Минфина и Центробанка служебной информации в операциях на рынке ГКО.
Напомним вкратце историю отношений России с МВФ. Суть их такова: деньги предоставлялись России на вполне определенных условиях. Не только финансовых, но и политических.
В июле 1990 года Москву по приглашению Совмина СССР впервые посетил директор-распорядитель МВФ Мишель Камдессю. В ходе визита были установлены официальные отношения между советским правительством и фондом. В апреле 1991 года участники совместной сессии МВФ и Всемирного банка в Вашингтоне обсудили экономическую ситуацию в СССР и пришли к выводу, что СССР не может рассчитывать на кредиты МВФ и ВБ из-за «отсутствия признаков движения к рынку» …В январе 1992 года правительство России официально уведомило МВФ о своем стремлении вступить в ряды этой организации и попросило выделить кредит в $6 млрд для создания стабилизационного фонда. В феврале того же года правительство РФ представило МВФ программу реформ на 1992 год, составленную с учетом рекомендаций фонда.
В апреле 1992 года вице-премьер РФ Егор Гайдар посетил сессию МВФ — ВБ и получил для России официальное приглашение стать членом МВФ. 1 июня того же года Россия получила в МВФ кредитную линию на $5,9 млрд и стабилизационный кредит в $1,03 млрд, который был перечислен 5 августа. В апреле 1993 года был согласован новый стабилизационный кредит в $3 млрд. Очередной транш ($1,5 млрд) стабилизационного кредита Россия получила в марте 1994 года. При этом российское правительство обязалось снизить параметры инфляции и бюджетного дефицита.
В марте 1995 года премьер Виктор Черномырдин договорился с Мишелем Камдессю о выделении России нового стабилизационного кредита ($6,5 млрд) в рамках программы МВФ stand-by для стран с переходной экономикой. В марте 1996 года МВФ предоставил России новый кредит ($12 млрд) сроком на десять лет. Первый транш ($6,5 млрд) был перечислен в апреле; второй транш поступил в Россию в 1997 году.
20 июля 1998 года совет директоров МВФ одобрил совместное заявление правительства и Центрального банка России «О политике экономической и финансовой стабилизации» и выдал под его реализацию первый транш стабилизационного кредита в размере $4,8 млрд.
Условия предоставления кредита придумывались на ходу. Так как на переговоры не было времени — на них отводилось не больше двух-трех недель, — сотрудники фонда не стали особенно мудрствовать. Они
