Перрин сказал: «Не буду же я спорить с конгрессменами, которые заявляют, что это письмо является фальшивкой! Я не хочу ставить этих людей в неудобное положение».
Интересно, что вместо снятого Перрином письма на сайте ADC появился другой документ. Он был датирован 10 марта 2004 года и подписан конгрессменами Бартоном и Пенсом. В нем конгрессмены также упоминали об экс-премьере Кириенко и тоже обращались к Колину Пауэллу, но не по поводу чикагского домика, а в связи с пропажей злосчастного кредита МВФ.
За день до вынесения судебного решения свидетель со стороны «Новой газеты» депутат Госдумы Виктор Илюхин попытался защитить ответчиков, заявив, что сам сомневается в «чистоте» расходования кредита МВФ в бытность Кириенко премьером, а многие предположения газеты основывались именно на его выступлениях. Заместитель главного редактора «Новой газеты» Сергей Соколов заметил, что с официальным опровержением письма конгрессменов газета выступить должна, а менять вердикт дефолту и «украденному траншу» не обязана: «Пусть этим занимается следствие, газета имеет право высказывать мнение, основанное на комментариях официальных лиц — например, Виктора Илюхина, Сергея Степашина и Сергея Глазьева».
В октябре 2004 года в другом печатаном издании — теперь уже «Российской газете» — было опубликовано интервью с исполнительным директором МВФ от России Алексеем Можиным. Он попытался поставить точку в истории с «исчезающим траншем».
Отвечая на вопрос корреспондента Татьяны Конищевой о том, почему в последнее время вновь заговорили о разворовывании кредитов МВФ и, в частности, о якобы украденном кредите в августе 1998 года, Алексей Можин ответил, что ему «не известно ни одного факта, ни одного аргумента, свидетельствующего о нецелевом использовании июльского транша МВФ 1998 года, а тем более о его хищении. Все слухи и измышления о хищении транша МВФ распространялись и распространяются с негодными целями и негодными методами. Начало этим измышлениям положил целый ряд откровенно поддельных документов, представленных известным депутатом Илюхиным весной 1999 года. Все это уже десять раз проверено и перепроверено. Как только появились эти измышления, фонд настоял на том, чтобы Центробанк России нанял аудиторов для проведения расследования обстоятельств использования кредита. По итогам в фонд был представлен доклад, который подтвердил факт поддельности представленных Илюхиным документов. Начнем с того, что июльский транш МВФ составил $4781 млн, в то время как в документах Илюхина стояла круглая цифра — $4800 млн. Кроме того, все номера счетов, проставленные в этих документах, оказались фиктивными, оператор с фамилией, указанной в якобы платежном поручении Федерального резервного банка Нью-Йорка, никогда не работал в этом банке, а подобные формы платежных поручений никогда этим банком не использовались.
Что же касается использования кредита, то документально установлено, что за период с 1 июля по 1 сентября 1998 года чистый объем продаж валюты (то есть за вычетом покупок) Центральным банком России составил $9100 млн, то есть сумму, почти вдвое превышающую кредит МВФ. Другими словами, Центральный банк израсходовал средства МВФ (и даже гораздо большую сумму) на проведение валютных интервенций в безуспешном стремлении не допустить девальвации российского рубля. Можно долго рассуждать, насколько оправданной была такая политика в условиях июля-августа 1998 года. Скажу лишь, что Россия стала далеко не первой и не последней страной, безуспешно пытавшейся защитить курс национальной валюты при помощи масштабных валютных интервенций. Я бы мог привести большое количество подобных примеров».
Однако, по мнению Можина, история с пропажей транша не была выдумана Илюхиным. Скорее всего, его кто-то крупно подставил. Кроме того, Можин подчеркнул, что «деньги, которые предоставляет фонд, не существуют отдельно от общих ресурсов федерального бюджета или от общих валютных резервов Центрального банка. Они как бы растворяются в этих средствах и идут на выполнение тех же задач и целей, на которые идут средства российского бюджета или валютные резервы Центробанка».
Может быть, ключевое слово здесь «растворяются»? Или транш все-таки никуда не исчезал и все время был там, где должен был быть, и работал на благо страны? Хотелось бы верить. Но почему-то размышления о трудной, полной невзгод и опасностей судьбе злополучного транша заставляют вспомнить слова Настасьи Тимофеевны из чеховской «Свадьбы»: «Андрюшенька, где же двадцать пять рублей?»
Сберкнижка с печальным концом
Вклады населения, сгоревшие в горниле рыночных реформ
— Мне! Сберкнижку — мне. Она мне сердце согреет, когда в подвал вместе полезем.
«Граждане, храните деньги в сберегательной кассе!» — эта агитка времен развитого социализма прозвучала в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» из уст великолепного домушника Жоржа Милославского в исполении великолепного Леонида Куравлева. Граждане и хранили. Причем делали это не подпольные миллионеры и жулики, а трудящиеся.
Хранили себе и хранили — до начала 1990-х…
А потом была либерализация цен, шоковая терапия, денежные реформы, безудержная инфляция… В общем, вклады «сгорели». Тот, кто успел накопить несколько тысяч (тогда на эти деньги можно было купить отечественный автомобиль), сегодня, сняв свои трудовые, может потратить их разве что на то, чтобы пару раз сходить в супермаркет. И то, если у него скромные продовольственные потребности…
Проблема возникла в самом начале 1990-х. К тому времени (на 20 июня 1991 года) денежные сбережения в виде вкладов в сберкассы составляли 372,3 млрд руб., из них более 50 % составляли вклады до 1 тыс. руб. Памятная всем либерализация цен попросту съела все сбережения. Кстати, октябрьский закон того же года об индексации вкладов был, мягко говоря, проигнорирован.
В течение нескольких лет тема о восстановлении сбережений граждан дебатировалась в кулуарах правительства, и наконец, в 1995 году президент подписал закон о компенсации вкладов. Попытки членов правительства, в том числе и помощника президента Александра Лившица, оценить реальную стоимость вкладов тогда дали результат в 500 трлн рублей.
Какая же поднялась паника после пресс-конференции г-на Лившица! «Компенсация грозит гиперинфляцией!» — кричали одни. «Откуда взять такую сумму — это же три годовых бюджета?» — волновались другие. Однако последние не поняли суть вопроса, а Лившиц был не прав, обнародовав подобную дезинформацию. Даже простой логический подсчет давал иные результаты: государственный бюджет составлял 246 трлн рублей, значит, объем компенсации не превышал двух госбюджетов. Кроме того, речь шла о восстановлении сбережений не в 1995 году, а начиная с 1996 года.
К тому же надо было внимательнее читать закон: в нем ни слова не говорилось о том, чтобы сбережения сразу должны превратиться в наличные и выдаваться все разом. Все должно было делаться постепенно. Постепенно и делалось.
В начале февраля 2010 года в Москве и регионах владельцы советских вкладов в Сбербанке могли использовать очередную возможность получить компенсационные выплаты. Из федерального бюджета на эти цели в 2010 году было выделено 85 млрд рублей, в 2011 году планируется выделить аналогичную сумму, а в 2012 году увеличить ее до 100 млрд рублей. За каждый дореформенный рубль, размещенный в Сбербанке по состоянию на 20 июня 1991 года, государство выплатит два или три российских, в зависимости от возраста владельца вклада.
В начале февраля 2010 года в Москве и регионах владельцы советских вкладов в Сбербанке могли использовать очередную возможность получить компенсационные выплаты. Из федерального бюджета на эти цели в 2010 году было выделено 85 млрд рублей, в 2011 году планируется выделить аналогичную сумму, а в 2012 году увеличить ее до 100 млрд рублей. За каждый дореформенный рубль, размещенный в
